Наверно каждый при упоминании названия улицы Бродвей испытывал если не благоговение, то определенное уважение. Это пожалуй третье по значимости слово, которое мы ассоциируем с понятием "Америка". Первое - Нью-Йорк, второе - Уолл-стрит, ну и наконец, собственно Бродвей.
Вообразите, как я обрадовался, когда самая первая моя работа в США представилась как раз на Бродвее. И неважно, что это была маленькая компания, расположившаяся на 18-м этаже, пусть не самого новейшего, но все же небоскреба. Я испытывал определенную гордость: ведь недавно приехал, и на тебе - уже работаю на Бродвее. Затем приходилось трудиться во многих районах, даже на Уолл-стрите, но тот сдавленный гигантскими зданиями, пусть престижный, но все же узкий "каньон" определенно вызывает депрессию, по сравнению с широким и важным бродвейским трактом. Если Уолл-стрит - это биржевой центр Нью-Йорка, то Бродвей - его душа. Исторически, именно так. Собственно, Бродвей был всегда центральной улицей, а Уолл-стрит, судя по названию, всего лишь тропинкой у древней стены города. У нас в Киеве подобную по расположенную улицу называли - Подвальной, то есть пролегающей к защитному сооружению. Название, по меньшей мере, не лестное. Нечто сродни с подвалом, что репутации ей, естественно, не прибавляло.
У славян по традиции ценится, что на виду. У американцев наоборот, чем уединеннее, тем лучше. Богатеи живут как можно дальше от людских глаз, не высовываются, не кичатся своим достатком. И сам Уолл-стрит - этот каменный мешок - производит впечатление скрытности; он никому не желает разглашать свои секреты. Бродвей, наоборот, всем открыт, наполнен людским многоголосием, энергичен и насыщен. Поворот на Уолл-стрит несколько разгружает улицу, отводит любопытный людской поток в сторону, но все же мало тех, кто далеко туда углубится, тем более, пройдет до самого конца Уолл-стрита. Все рано или поздно возвращаются на Бродвей. Действительно на середине Уолл-стрита пешеходов крайне мало. Там довольно уныло. Такое впечатление, что с Уолл-стрита возвращается даже больше людей, чем туда заглянули. И столпотворение на Бродвее возобновляется еще с большей силой. Пешеходы, вливаясь в общий поток, заметно ускоряют шаг. Однако, и Бродвей до самого конца пройти невозможно. Причина иная - просто сил не хватит: он тянется через весь Манхэттен на 13 миль (свыше 20 км). Казалось бы, куда дальше? Ведь Манхэттен - это остров. Но упрямый Бродвей ничто не останавливает: через одноименный мост пересекает водную гладь, и затем резво "несется" вдаль по Бронксу, углубляясь в материк. Уникальная улица как бы делит пополам и великий остров Манхэттен, и реку, и даже часть континента! Пересекая различные районы, будто по чьей иронии слегка меняет название, становясь отныне то южным, то северным Бродвеем, внося некоторую сумятицу: чтобы попасть на южную часть улицы, если ты в ином населенном пункте, то порой следует двигаться не на юг, а наоборот. Понять такое на первый взгляд, затруднительно. Просто голова идет кругом! Несомненно сочувствуешь почтальонам. Поэтому, чтобы не заблудиться, не пытайтесь ориентироваться лишь на название улицы - удостоверьтесь сначала у какого населенного пункта эта часть Бродвея пролегает.
А он по-прежнему несется вперед. И как бы с "усталости", или от опостылевших видов похожих друг на друга окраин наконец соглашается и вовсе изменить свое имя на не менее звучное - "Олбани Почтовая". Престиж от этого не убавится, ведь Олбани - столица штата Нью-Йорк. Городок хотя и маленький, но значимый. Парадоксально: Нью-Йорк позиционирует себя как "столица мира". Оказывается, и над ним есть свой маленький начальник. Итак под другим именем эта великая бродвейская дорога непрерывно тянется аж до Олбани. Как-никак 130 миль! Или если по-нашему - 210 км. Кто, скажите, отважится пройти такой маршрут до конца? А то мы все: Уолл-стрит, да Уолл-стрит. Разве сравнится он с Бродвеем?
* * *
Мне нравится Манхэттен, и я люблю Бродвей. Хотя уже не работаю там, и не часто бываю. Но вот представился случай - пригласили на конференцию. Идти не обязательно, но я не преминул совместить приятное с полезным. Конференция проходила в нижнем Манхэттене, самом сердце старого города. Дождавшись обеденного перерыва, я решительно отказался от предложенного бизнес-ланча (зачем зря время терять?), и пешком отправился в город по знакомым кварталам, которые на этот раз с трудом узнавал. Привычные вывески магазинов и набившая оскомину реклама куда-то исчезли. Их переделали. А сами магазинчики либо сменили хозяев, либо названия, а то и вовсе перестроились до неузнаваемости. Лицо города заметно изменялось, хотя прошло всего лишь несколько месяцев, когда я был здесь последний раз. Части улиц перекрыты, ведутся интенсивные ремонтные работы. Город большой, население бесчисленно. Много бизнесов, масса автомобилей. Тротуары истираются колесами машин и, представьте, даже каблуками прохожих - ведь их здесь десятки тысяч проходит ежедневно. Еще и здания перестраиваются. Манхэттен, как бы не говорили, на острие моды и дизайна. Всегда на передовой линии. Что нового не придумали бы в мире, здесь рано или поздно оно воплотится.
Помню когда-то в моем родном городе Киеве в трамвай зашел пожилой, пьяненький пассажир. Он обратился ко всем: "Я вам сейчас расскажу анекдот!". А время-то было советское, КГБ не дремало. Наказывали не только распространителей анекдотов, но и тех, кто их просто слушал. Народ слегка поежился, иные сделали вид, что не расслышали. И все принялись потихоньку перемещаться в отдаленную часть вагона, подальше от осмелевшего весельчака. А он сам улыбнулся, немного помолчав, добавил: "Анекдотец-то политический!". Тут народ тем более задергался: кто отводил глаза, кто рылся в карманах - как бы занят своими заботами и незачем пьяным байкам внимать. А самые осторожные вовсе притворились глуховатыми, мол, не расслышали, что за вздор мужик несет. Вроде как бурчит себе под нос - поди разбери. Весельчак, не дождавшись положительной реакции, принялся рассказывать: "У армянского радио спросили - какая улица в Киеве не перекопана? Нет, - ответили они, - Не скажем! Потому что вы и ее перекопаете".
Нечто подобное происходит и в Манхэттене. Улицы либо в ремонте, либо после ремонта, либо в ожидании ремонта. В целом - классический долгострой. Но появляется нечто новое, неожиданное. Ведь это же надо: у одного из небоскребов в самом начале Бродвея насыпали песок толстым слоем на тротуар, и установили пляжные шезлонги. Получай удовольствие народ, загорай. Впрочем, до моря далековато, и даже река не просматривается, зато пляж как бы настоящий. Скинь, работник бизнеса, башмаки на пять минут, закатай штанины брюк, сними пиджак, расслабься, на миг почувствуй себя нормальным человеком, а не как всегда офисным планктоном. Забудь, во что превратила тебя работа, побудь самим собой, просто человеком... Нет, не скажите, что-то здесь есть.
В южной части Бродвея много ресторанов, забегаловок и кафе. Но уличных закусочных нет. Хоть слово "Бродвей" в переводе - "широкая дорога", но он отнюдь не так уж просторен. В старые времена улица, где способны разъехаться два встречных экипажа, уже считалась широкой. А может, здания из года в год все более активно наступали на проезжую часть, отвоевывая территорию? В результате некогда широкий Бродвей превратился в улицу с односторонним движением. И все- таки престиж его не утерян. Здесь, в южной части даунтауна - по-прежнему бьется сердце города. Мне могут возразить, мол знаменитая Таймс-сквер, вероятно, оспорит. И частично будут правы. Но я бы скорее назвал эту площадь лицом Нью-Йорка, не в коем случае не сердцем. Не зря ее синоним - "центр желтого дьявола", место, где гуляет звериный дух оскалившегося капитализма. Оскал, гримаса - они ведь лицу свойственны, а в сердце надлежит лишь доброте ютиться. Впрочем, осталась ли добросердечность у исключительно материально ориентированного общества? В старые времена, верю, было иначе. Когда город лишь только создавался, мораль и нравственность существовали? Возможно. Ведь многие приезжали за религиозной, а следовательно, духовной свободой. Ежели искать сердце и душу города, то они должны обитать именно здесь, в южной части Нью-Йорка, где он зарождался.
* * *
Сравнить Манхэттен с Вавилоном? Пожалуй. Такая насыщенность народов и рас вряд ли отыщется в любом ином уголке мира. Америка принимает всех. Впрочем, это не делается из человеколюбия. Смышленые бизнесмены и расчетливые чиновники сообразили, что любой новоприбывший вносит ощутимый вклад в экономику. Чем больше людей - тем больше прибыли. Дотошные подсчитали и ее. Оказалось - невероятная величина: среднестатистический новоприбывший приносит доход почти в тридцать тысячи долларов в год ( если конечно его должным образом "запрячь", за чем здесь дело не станет). Поначалу даже не верится. Но коль уж употреблен "коневодческий" термин, то представьте такое: вы имеете в распоряжение одну лошадь... или рассуждая современно - один автомобиль, используете его чтобы возить себя любимого, либо подрабатываете, эксплуатируя в качестве таксиста. А если у вас 10 авто? Можете организовать целый автопарк. Каждая эксплуатируемая машина принесет вам доход , а все вместе - доход немалый. Я думаю, пример весьма убедительный.
Так что символическая Статуя Свободы, та, что отчетливо виднеется за Гудзоном, милостиво позволяет въезд сюда не исключительно по доброте душевной. Вспомните: когда-то ввозили чернокожих рабов. А до того были тоже рабы, но белые. Провинившиеся перед законом, должники и каторжники. Когда Линкольн наконец освободил негров, то сделал это не из человеколюбия, а с политической целью подорвать экономику воевавших с ним конфедератов-рабовладельцев. Но рабство полностью не исчезло. Освободившуюся нишу заполнили китайцы, причем добровольно. За призрачным счастьем, завороженные, как бандерлоги по Киплингу стремились в пасть удаву. Вслед за ними туда же прочие эмигранты без разбора, во всей этнической пестроте из разных концов света. Хотя власть предержащие непрерывно трубили, мол, рабство любых форм - это нехорошо, в той или иной мере оно сохранилось и поныне. Конечно, никто работника не лупит нагайкой, как в былые времена; сейчас половчее изобретены способы принуждения к рабскому труду. Но главное не это. В основе несправедливости - сомнительное право случайно и незаслуженно разбогатевших личностей использовать нищенское положение ими же ограбленных, для принуждения работать за гроши, или что еще хуже - превращать в пушечное мясо, заставляя их умирать за все те же интересы стяжателей. Я наблюдал разные слои общества, и знаю, о чем говорю. Однако, не буду продолжать тему. Не моя задача. По крайней мере, не сегодня. Кто желает, может самостоятельно задуматься над этим.
Лучше окунемся в пестрый поток народов и рас, шествующих по Бродвею. Конечно же , среди них мелькают и белые люди, и даже некоторые в бизнес-костюмах. Выходит, не все потеряно. Страна еще не окончательно размыта цветным населением. А что будет завтра? И кто в какую категорию запишется. Американцы называют свою страну "плавильным котлом" в том смысле, что каждый сюда прибывающий проходит своего рода переплавку, перерождаясь из того, кем был до эмиграции, в некое новое американское качество. Пожалуй, наивно безоговорочно верить в такой результат. Любой эмигрант, как бы он ни сближался с коренными жителями, и в их, и в своих глазах по-прежнему останется кем был изначально. Культуру и мировоззрение не изменить. Различия остаются явными. Исключение составляют эмигранты, прибывшие сюда в детском, или хотя бы школьном возрасте. Они мало чего успели понять на родине, окончательно не сформировались, созревали уже здесь, в эмиграции.
Межрасовое общение редко переходит в реальную дружбу. Разве только во взаимоотношениях мужчин и женщин. Но это уже не дружба, а роман. Вот, к примеру, за столиком кафе американец-мужчина и девушка-китаянка. Она энергично уплетает кусочки мяса европейской вилкой, а он исправно орудует китайскими палочками в тарелке с макаронами. Что за исключительный пример "плавильного котла"! Оказывается, через него проходят не только эмигранты, но и коренные американцы, добровольно конечно, если сами того желают. Вот только кто в кого переплавляется?
* * *
Коль Нью-Йорк - это новоиспеченный Вавилон, где-то поблизости должна быть вавилонская башня. Есть такая. Причем их аж две существовало. Известные "башни-близнецы" возвышались во Всемирном Торговом центре, здесь неподалеку. Если легендарная вавилонская громадина осталась недостроенной и разрушилась со временем сама по себе, то нью-йоркские уничтожены террористами. И в том, и другом случае причина одна и та же - непонимание. Как и тогда, так и сейчас народы разных стран не могут достичь согласия, даже если выучат языки друг друга. Слишком большие различия в культуре, религии и моральных ценностях. Вновь возведенный небоскреб в виде стелы на месте обрушенных "близнецов" - непременно на грани риска, как бы хорошо его ни спроектировали, и качественно ни выстроили. Дело в другом - в идее общности, консолидации. Только при этом можно достичь небес, бросить вызов природе и даже самому богу. Однако, в последнее время границы между народами вовсе не стерлись, наоборот, только углубились. Поэтому не манит обновленный Всемирный Торговый центр, сегодняшний мой путь туда не лежит - зачем расстраиваться?
Я снова спешу по Бродвею, смешиваясь с пестрой многонациональной толпой, где каждый из новоприбывших не оставляет надежды достичь призрачное счастье. Мне интересны их скрытые, и все же достаточно понятые стремления. Интересна их национальная культура. Но в Манхэттене я не за тем, чтобы в этом разобраться. Моя дорога ведет к храму, а именно - к церкви святого Павла. Это один из раритетов города. Здесь и по сей день сохранилась ложа со старинным креслом, в котором когда-то сиживал сам Джордж Вашингтон. Я посещал эту церковь много раз. Там в полдень часто проходят органные концерты. Акустика очень хорошая. Особенно впечатляюще слушать наверху, на хорах. Звуки музыки из вертикальных труб органа струятся вверх, под своды. И чем находишься ближе к куполу, тем качественнее восприятие. К сожалению, проход наверх не всегда открыт. Мне посчастливилось попасть туда, когда основное помещение временно отгородили для ремонтных работ. И это было сказочное наслаждение от чистого и непосредственного восприятия звучащей классики, во всем ее великом спектре. Впрочем, и внизу можно слушать. Хотя музыканты считают, что специфика распространения органных звуков предполагает некую "акустическую яму" в партере. На мой взгляд, многое зависит от самого органиста, его мастерства и таланта. Мне очень нравится немецкая классическая музыка. Когда-то известный писатель Гессе говорил, что из всех народов мира немцы обладают совершенно уникальным звуковым восприятием. И не без удовольствия отмечаю, что мои давние предки когда-то жили в Германии.
За церковью св. Павла находится весьма привлекательный район Сити-холл. Но времени на него не остается. Прогулка и концерт заняли достаточно, нужно возвращаться. Впрочем, пройтись по Бродвею хочется не спеша, осматривая прекрасные, и главное - грандиозные, как все американское, образцы архитектуры: фасад АТ&Т с его ионическими капителями, небоскреб Грехема, похожий на замок, здание Прайса, украшенное аллегорическими фигурами, многоярусный небоскреб "Стандард Ойл" со смелым совмещением всевозможных стилей. Здесь не надо быть знатоком архитектуры, просто обладать эстетическим вкусом, чтобы получить удовольствие от увиденного.
Мимо многих зданий можно пройти, не останавливаясь, взглянув мимоходом, но не задержаться у двух идентичных высоток совершенно невозможно. Это строения архитектора Кимбелла, возведенные на заре 20-го столетия в неоготическом стиле. Неоготика практически не отличается от своего предшественника - исторической готики: то же устремленное в небеса величие, ажурность и помпезность, те же высокие своды, колонны и шпили. Использование в Средневековье каркасно-арочной системы (новой по тем временам в Европе), эффективно распределяющей нагрузку, позволяло возводить очень высокие здания. Неоготика, следуя старому архитектурному стилю, использовала передовые технологии для внутренней конструкции основы. А внешним обликом даже превзошла свою прародительницу, воссоздав в архитектуре множество элементов старины, удачно сочетая их, доводя до совершенной гармонии. И это понятно: старые мастера строили каждый храм по индивидуальному проекту, не ведая о существовании иных образцов зодчества. А вот архитекторы неоготики могли оценить практически все, созданное в ту эпоху, обобщали находки разных мастеров, возрождая уникальный, совершенный древний стиль, впрочем, в значительно улучшенной форме. Где бы мне ни попадались неоготические сооружения, я всегда с удовольствием и детально их созерцаю. Самые лучшие образцы в Нью-Йорке - это собор святого Патрика и, представьте себе, Бруклинский мост, в котором тоже присутствуют элементы неоготики. Вот и здесь, в кимбелловских близнецах все эти "окаменевшие" ажурные деревья, химеры и шпили создают невообразимо сказочное впечатление и изумляют неожиданными архитектурными сочетаниями. Просто диву даешься беспредельной фантазии мастера. Конечно не стиль, но сама идея создания комплекса из двух идентичных зданий послужила позднее образцом при возведении знаменитых, но ныне утраченных близнецов во Всемирном Торговом центре. Мало кому известно, что сам термин "здания-близнецы" существовал задолго до того, и унаследован именно от этих бродвейских неоготических шедевров.
* * *
Любопытно остановиться на углу Мэйден-лэйн. Но не пытайтесь глядеть по сторонам, ничего примечательного не обнаружите. Посмотрите лучше себе под ноги. А там .... часы марки "Картье". Но не обольщайтесь - поднять их и положить в свой карман не сможете. Они не утеряны рассеянным богачом, к тому же, не наручные, как бы хотелось. Наоборот - большие, замурованы в асфальт. Стекло - бронированное. Так что можете попрыгать сверху , или даже выстрелить в них, ничего не случится. С часами. А вот с вами может. Во-первых, пуля отскочит и рикошетом способна зацепить вас. Еще на выстрел мгновенно отреагирует полиция, которой здесь много, и наоборот, не отреагирует на ваши объяснения, что мол только хотели проверить, вполне ли стекло ударопрочно.
Каков же смысл в таких часах? Представьте, это связано с увлекательной историей. В начале 20-го века проезжавший по улице фаэтон врезался в витрину ювелирного магазина. Драгоценности разлетелись, вдребезги разбитые, по всему тротуару, а часы, по которым проехали колеса фаэтона, остались невредимы. Ныне по стеклу встроенных в асфальт часов шествуют тысячи пешеходов ежедневно, а они по-прежнему, даже не замедляют ход. По-моему, прекрасная реклама фирмы Картье.
Знаменателен выше упомянутый перекресток, где Бродвей пересекает Уолл-стрит. Возможно, это самая популярная развилка Нью-Йорка. Главная примечательность - здание правления банка, расположившееся на углу с юго-восточной стороны. Но интересен не фасад, а интерьер с уникальной смальтовой мозаикой. К сожалению, внутрь вас не пустят, что обидно. Но красоту все-таки можно разглядеть через входную стеклянную дверь.
Увы, не все шедевры доступны. Страна капиталистическая, собственническая. Следовательно, не для всех. Доступ к достопримечательностям ограничен. Та же ситуация и в знаменитом Кунард-билдинге. Не представляю, как надо изловчиться, чтобы полюбоваться снаружи удивительным сводом интерьера в главном холле здания. Он выполненным необычно - как бы составлен из четырех парусов, кроме того украшен изображениями самых отважных мореплавателей мира - Колумба, Кабота, Дрейка и Эриксона.
Путеводитель как бы предлагает прослезиться, либо попросту повздыхать, остановившись у мемориальной доски одного из домов неподалеку. Табличка гласит: здесь когда-то стоял дом, в котором жил Джордж Вашингтон. Самого здания уже нет, так что следует вовсю напрячь воображение, чтобы его себе представить.
Но не унывайте. Есть кое-что хорошее. К примеру, исключительной красоты здание бывшей таможни, с его многочисленными статуями на крыше и карнизах, массивными коринфскими колоннами, подчеркивающими сбалансированность, изящество и монументальность. И (наконец-то!) никаких ограничений на осмотр как внутри, так и снаружи. Сейчас там расположился Музей американских индейцев. Его тоже имеет смысл посетить.
* * *
Весьма примечательный уголок южной части Манхэттена - небольшая площадь Боулинг-грин. Собственно, не она сама, а внушительная статуя бронзового быка, установленная здесь. Бык большой и выразительный. Слегка присевший, он как бы норовит грозно подняться во весь свой гигантский рост. Поэтому его часто называют скульптурой "атакующего быка". Почему и как случилось, что он именно здесь? История занятная.
Некий скульптор по имени Артуро ди Модика, сицилиец по происхождению, и вероятно связанный с мафией, однажды решил разбогатеть. Причем как можно скорее. А где лучше деньжат раздобыть? Там, где их больше всего. Значит - на Уолл-стрите. Но как же заставить толстосумов раскошелиться? Пойти туда работать? Моторошно, нет надежды на результат. Значит, надо действовать иным образом. Как зарабатывает мафия у него на родине в Сицилии? Вымогательством и шантажом. Но это ведь там. А здесь, в США, за подобное непременно накажут, срок накатят, да такой, что мало не покажется. Значит, надо действовать осторожно, намеком, а еще лучше - символически. И вот, что он вместе со своими мафиозными покровителями задумал.
Ранним холодным декабрьским утром 1989 года рядом с фондовой биржей появилась эта самая статуя атакующего быка. Кто и как привез его сюда, как установил трехтонную скульптуру - свидетелей не оказалось. Удивительно. Это же не окурок на мостовой как бы случайно под ноги брошенный. Тут целая махина. Но никто даже не заметил. Или не захотели заметить? Решили не связываться с мафией?
Бык изрядно перепугал спешащих на работу финансистов. Следует быть жителем Нью-Йорка, чтобы понять их тревогу. Бывает, около зданий компаний профсоюзные комитеты устанавливают гигантские надувные фигуры в виде монстров или большущих крыс. Они до пяти метров высотой. Это один из методов борьбы за права рабочих, когда работодатели их обижают. Помимо водружения надувных крыс, пикетчики орут в рупоры, призывая всех, даже случайных прохожих присоединиться к протесту. Зрелище, надо сказать, неприятное. Забастовки, массовые недовольства - все это сказывается негативно на фондовом рынке, соответственно урезает доходы брокеров и финансистов. А тут ведь прямо у биржи даже не надувной, а цельно-металлически бык, еще и в угрожающей позе. Хорошо еще, если , профсоюзный, а в худшем варианте... кто его знает? Брокеры по натуре пугливы, так устроены - как бы чего плохого не вышло. И вдруг это непонятное устрашающее животное. Видать не спроста!
Полиция принялась разыскивать зачинщика, и надо отдать ей должное, быстро его обнаружила. Стали допрашивать, зачем мол, стращает народ? А тот в ответ простачком прикинулся - я чо, я ничо, просто установил, может они захотят купить. Денег что ли у них лишних нет? Типа, дяденька, купи кирпич, а то не дай бог, он на голову тебе свалится. А так за пару миллиончиков, мол, уступлю им произведение искусства. Пусть что хотят с ним делают - я знаю, внутрь биржи заберут, я знаю, на куски распилят, я знаю, в металлолом сдадут, я знаю, пусть выставят на торг у себя же на бирже, и с выгодой перепродадут. Не против, мол.
- Нет, милейший, ты должен был заранее о намерениях сообщить, а не сбрасывать бронзовую скотину здесь без спроса. Забирай ее туда, откуда привез. И штраф плати.
- А это я сделать никак не могу: отливка, обработка, доставка - все деньги забрали. Не на что вывозить - гол как сокол. Даже штраф заплатить нечем. И к тому же, как можно-с? Бык - это символ растущей экономики. Если убрать его отсель - примета плохая. Вдруг вся биржа вниз, к чертям покатится? Народ не поймет.
И действительно, в США существуют понятия "бычий рынок" и "медвежий рынок". Первый - когда курс акций вверх идет, второй - когда падает. Аналогия с животными такова: бык атакует, подбрасывая свою жертву рогами вверх, а медведь, наоборот, давит ее вниз. Кто-то давно заметил параллель, и ввел эти, метафорические термины в брокерскую науку.
Средний инвестор всегда надеется на подъем. Цены акций растут - значит, его прибыль повышается. А когда рынок падает, то одни убытки. Посему, бычок на фондовом рынке для простой публики - любимчик, а медведь - враг. Имеются, конечно, и изощренные мастера купли-продажи, которые и на падении умудряются деньги делать, те же брокеры, к примеру, но по отношению к основной массе вкладчиков их немного. А большинство надеется по-старинке на общий подъем, когда этот самый, символический бычок акции рожками вверх подбросит. Прожженные брокеры скульптуру невзлюбили - у них главные доходы добываются на снижении курса, а простому народу, наоборот, сей бычок оказался мил.
Поэтому, когда его от биржи увезли подальше, многие запротестовали. Как мол, можно животинку обижать. Привлекли всяческие общества по охране памятников, природы, и даже защиты животных. Ну и что, что он бронзовый, а не живой? В ход пошли лозунги типа - сегодня животных обижают и памятники рушат, завтра за людей возьмутся.
Прав оказался скульптор Модика, точно разгадал стремления масс - как можно быка низвергать? Он же символ растущей американской экономики!
Но возвращать на старое место брокеры согласия не дали - забирайте, мол, куда хотите, только не привозите сюда, не желаем чтобы нас запугивали мафиози-сицилийцы. Чтобы угодить и тем, и другим, мудрая мэрия решила найти новое место. Кто-то вспомнил, что в нескольких кварталах по Бродвею находится Боулинг-грин сквер. Давным-давно на заре существования города там располагался рынок по торговле скотом. Значит, это и есть самое лучшее место для бронзового великана. Именно так: быка отправить в "стойло".
Сказано-сделано. Вот и красуется здесь поныне на этом самом месте атакующий бычок. А туристы и экскурсоводы, глубоко не докапываясь, дают волю воображению. Для сердобольных он просто милое животное, для фермеров - памятник скотоводческому рынку, а третьим, патриотам, и тем, кто привык восхищаться Америкой - это символ сильной, растущей экономики США. Лишь для подозрительных брокеров Уолл-стрита - атрибут рэкета и вымогательства. Поэтому они сюда не ходят. Зато туристы, как пчелы, роятся в любую погоду. Бычок им мил, и это понятно. Кто осмелится подойти к подобной живой скотинке в столь угрожающей позе? А здесь - пожалуйста: за рога подержись, погладь за холку, подергай за хвост - безопасно, и вроде как смело. Великолепно получаются фотографии. Особенно любят запечатлеться азиаты. Бык большой, они маленькие. На фото - стоит себе такой плюгавенький и без боязни тянет за рога огромного упирающегося бычка. Верх смелости...
А что же сам скульптор-то? Миллионы свои он так и не получил. Раз брокеры не раскошелились, зачастил "доставать" мэрию. Скульптура ведь хороша, вон народ возле нее тусуется. Как-никак украшение города. А чья идея-то была, а воплощение идеи? Но мэрия не согласилась, и так поиздержалась на перевозку громадины с места на место. И никто ведь скульптора не просил быка ваять, спасибо пусть скажет, что вообще в металлолом не сдали. Затраты мэрии не компенсированы, посему одни убытки. Модика приуныл, но желание продать скульптуру и заработать не исчезло. Иначе какой же он сицилиец? Правда Боулинг-грин - не Уолл-стрит, народ не так богат, не у кого денежки вымогать. Туристы сильно не раскошелятся. Деньги что ли брать за фотографии? Хочешь сфотографироваться у быка - плати $3, под быком (скажем , для экзальтированных барышень) - $10. Нет, это не бизнес. Лучше уж вовсе продать. Желающих, правда, нет. Посему цену пришлось значительно снизить. С двух миллионов до трехсот тысяч. Теперь вовсе дешевка! И покупатели возможно нашлись бы. Однако, на сей раз мэрия воспротивилась: коль мы задарма возились с этим бычком, то тоже на него права имеем. Посему согласны, если кто купит, но с одним условием, чтобы бычок оставался на том же самом месте, где сейчас стоит, а вывозить его отсюда, тем более за границу - ни-ни. Вот и по сей день статуя доход скульптору не приносит. И даже славу не несет, поскольку нигде его имя не значится - никакой тебе надписи, никакой таблички. Типа памятник неизвестного мастера. Видимо, наказан за исходные неблагие намерения. И что собственно символизирует ныне бык? Апофеоз мощи американской экономики или это всего лишь робкое упоминание, что на этой площади когда-то торговали рогатым скотом? Как видите, замыслы подчас не подтверждаются реальностью.
Впрочем, всем этот бычок нравится, особенно гостям города. Ежедневно тысячи здесь останавливаются, и производятся десятки тысяч фотографий. Объяснение простое, бык-то - симпатяжка! И что он отождествляет - какая вообще-то разница? Каждый волен придумать собственное объяснение. Кто скажет, что оно не правильное? И любой может проявить фантазию, как ему сфотографироваться. К примеру, крепыш подхватил свою барышню на руки, а она удерживает фотоаппарат на длинном штативе, отведя его в сторону, знай себе щелкает вовсю. Забавно, и никого об одолжении просить не надо.
Независимо от чьих-либо суждений, популярность бычку не занимать. И если не сфоткался с ним, был ли ты вообще в Нью-Йорке? Раз фотография столь важна, то назревает вопрос, какой ракурс избрать, как лучше всего расположиться - сбоку от статуи, у головы или у хвоста? Если раньше народ предпочитал стоять спереди, "бесстрашно" удерживая зверя за рога, то теперь приоритеты поменялись. Особенно азиаты любят фотографироваться сзади, причем так, чтобы подлезть под задние ноги быка, и ухватить его за яйца. Наверно, такова восточная традиция. По-видимому считают, подобное касание непременно приносит успех. Да и у нас есть выражение - "поймать удачу за хвост". Азиаты явно дальновиднее - метят куда дальше.
* * *
Но вот, я стал свидетелем весьма неожиданной сцены - молодая девушка спортивного телосложения забралась на спину быку. Как ей это удалось, ума не приложу. Он гладко отшлифован со всех сторон. Спина пологая. К тому же бронза, из которой отлит - скользкий материал. Чуть ступишь не так - обеспечено падение почти что с четырехметровой высоты. Косточек не соберешь на твердом бродвейском асфальте. Да девушка - не промах, гибкая, стройная, обувку сбросила, чтоб легче на быка взобраться. И вот она уже на нем, выпрямилась без боязни во весь рост. Народец вокруг не способен оценить такую браваду. Лица их вытянуты: чо это она выпендривается? И на вежливые просьбы слегка расступиться, чтобы ее дружок внизу мог сделать эффектную фотографию, не реагируют никак. Причем толпа не исключительно из азиатов - типа "твоя-моя-непонимай". Много местных, либо приезжих из американской глубинки, но даже и те прикинулись непонимающими. Где тогда, скажите, пресловутая американская вежливость? Может когда и проявляется, но в данном случае, элементарная зависть все затмевает: эта девчонка может вскарабкаться на быка, а мы - нет. Ишь как босы ноги задирает! Что себе позволяет? Она что ли лучше всех? Кукиш ей - а не фотографию!
На мой взгляд, если у человека есть культура, то она у него всегда, а не от случая к случаю. Но тут явно иначе: когда мол, хочу, комплимент отпущу, дорогу уступлю, дверь придержу, но а коль уж не с той ноги поутру встал, тогда берегись! Скажи еще спасибо, что булыжниками не стали сбивать - что-то задержалась девица на быке том!
Хорошо, если культура в крови, привита поколениями. Ага, как бы не так. Еще Марк Твен возмущался отсутствием воспитанности у соотечественников. Он в своих дневниках писал следующее - " Характерная черта американцев - невежливость. Мы нелюбезная нация. В этом намного переросли все народы, как цивилизованные, так и дикие (или не доросли до них)... Невежливость - наша национальная черта, причем не прирожденная, а благоприобретенная. Интересно было бы выяснить, от кого и каким путем она нам досталась.... Нас называют энергичной нацией, но другие народы тоже энергичны. И только в нелюбезности, в невежливости, невоспитанности мы не имеем соперников - пока черти сидят в аду".
Я согласен с великим Твеном - такое у американцев в крови. Хотя при первом знакомстве не скажешь. Вроде, вежливо тебе ответят, не нахамят, двери придержат. Но это к сожалению, лишь внешняя сторона, попросту видимость. Сдерживать негатив, который у них природный, заставляют лишь обстоятельства. Их два таких - право на ношение оружия и ... представьте, возможные штрафы за невежливость. Первое вполне понятно: стоит ли рисковать, грубить кому-либо, ведь вполне реально, у него найдется пистолет в кармане, а вдруг к тому же и нервишки пошаливают? Кому охота схлопотать пулю? Так что, сдержанными на язык волей-неволей быть приходится. Нет, словесно, в открытую хамство не проявляется. Где-то, куда-то оно должно же выливаться? Несомненно отражается в поступках. Но лишь в тех случаях, которые государство никак не регламентирует. Не удивляйтесь: существуют даже жесты, административно наказуемые. Прибыв в Америку, первое время я не переставал восхищаться: проходя через любую дверь, где бы то ни было, в метро или офис, всегда и везде идущий впереди человек обязательно придержит для вас дверь. Приятно и впечатляет. Причем это немаловажно, так как все двери здесь на пружинах. Распахивать их порой тяжеловато. И если открытую не придержать, идущий сзади рискует получить увесистый удар по какой-то части тела согласно выбору самой двери.
Впрочем как оказалось, створки придерживают не из заботы о ближнем. Недавно узнал: существует специальное постановление, обязывающее их придерживать. Если кто правило не соблюдает, то может быть оштрафован на пятьдесят долларов. Вот, оказывается, где собака зарыта.
Но нет постановлений о том, что надо расступаться перед бронзовым быком. Потому никто не спешит. Я с интересом наблюдал, как же девушка переживет все это. Ведь нелегко и опасно было взбираться на гигантскую статую. И что же, все зря? Недоброжелательность толпы, не желающей даже не секунду отойти, все портит, как и всегда в подобных случаях сводит на нет любые благородные и творческие порывы.
Я вообразил, какое удовольствие им бы доставило, вдруг девушка не удержавшись, свалится с высоты. Впрочем, как положено моменту, повздыхали бы слегка, поохали, даже вызвали скорую. Но в реальности, больше бы радовались, нежели печалились. Все это видимо, девчонка уразумела. И как вы думаете, она поступила? Нет, никогда не догадаетесь!
На зависть толпе, балансируя на покатой спине быка, то и дело рискуя соскользнуть, она бесстрашно поднялась на цыпочки, как на пуанты, изогнулась вперед, подняв и отведя левую ногу вверх! Это "арабеск" - популярнейшая балетная позиция. Причем по разряду не первой, не второй, и даже не третьей сложности. Если нога отогнута назад на 120 градусов, это соответствует аж четвертой, самой трудной для исполнения! Но ведь стойка к тому же осуществлена на высокой, почти сферической поверхности. Попробуй сделать изящно! Вероятно, самое время ввести для подобного в балетном мастерстве новую, высшую градацию, скажем, пятую категорию сложности.
Не знаю, была ли девушка балериной, но уверен, что именно здесь и сейчас пожелала ею стать, на зависть и неодобрение, вопреки недоброжелательной толпе, следящей тупыми, вытянувшимися лицами за выражением такой храбрости, которое никому из них в отдельности, и всей толпе в целом и во век не проявить...
А девушка, как будто парила в воздухе, легкая и гибкая, словно бесстрашная птица, возвысившаяся над толпой, покорившая грозного трехтонного бронзового быка.... Ее юноша изловчился все-таки втиснуться в образовавшийся просвет растерявшейся толпы и сделать несколько снимков. Затем девушка с легкостью и без тени боязни ловко соскользнула со статуи, стремительно подхватила и надела туфельки. Здесь, уже внизу на тротуаре она выглядела на удивление высокой и статной, не столь воздушной, какой казалась, минуту назад там наверху.
Удивительно, юноша не выказал особого восхищения ее поступком, он даже руки ей не подал, когда она спускалась, и потом был больше увлечен не ею, а... фотоаппаратом, скрупулезно рассматривая кадры сделанных фотографий. Надо же, какой он искусный, каков молодец - как ловко изощрился столь эффектные снимки нащелкать! Кто б еще так смог? Наверняка, воображаемое мастерство фотографа ему существеннее. Кто знает, может для него важнее не сам объект и событие, а способ его запечатления? Увы, великими королей делает свита, их придворные летописцы и художники. Вплоть до того, что слава случайных приспешников затмевает и самих королей, и вождей и героев. Но справедливо ли, когда изображение события вытесняет и становится важнее его сути?
Для многих это так, но не для меня. Я единственный на всей площади аплодировал смелой девушке. Хлопал громко и отчаянно, за всех, кто понимает или не понимает, но еще больше за тех, кому все равно. А они удивленно глазели - с чего бы это я так?
Моя бродвейская прогулка подошла к концу. Пора возвращаться в офис. Я обошел вавилонское столпотворение у бронзового быка. А толпа не спешила расходиться. Невероятная суета у статуи удручала примитивной наивностью. Я не разделял восторга толпы. Без того прекрасного завершения в образе балерины, украшавшем быка минуту назад, он ныне смотрелся приземленно и незаконченно.
Стало понятно, почему Мозес когда-то давным-давно разбил статую золотого тельца. Не пожалел ни произведение искусства, ни того благородного металла, из которого сделан. Не пощадил бы он и этого бронзового.
В народе говорят, кто впряг в повозку золотого тельца, ничего не увидит, кроме его хвоста.
* * *
У бычьей головы с мощными рогами фотографировались в основном женщины. Мужчины избегали, видимо, не желали двусмысленности. Зато как раз у хвоста царил настоящий ажиотаж. Желающих подлезть под быка и ухватить его сзади за яйца оказалось немало. Примета такая. Потрогаешь - разбогатеешь.
![[Автор фото и рассказа Алекс Сафир]](/img/a/aleks_safir/bik/brod_edit.jpg)
![[Автор рассказа и коллажа Алекс Сафир]](/img/a/aleks_safir/bik/balerina_1_edit.jpg)