Эту историю рассказал мне мой сослуживец, Николай Григорьевич, через несколько месяцев после моего прихода на завод. Сам я присутствовал при ее окончании, когда, познакомившись немного с коллективом, приобрел себе новых друзей, знакомых и, чего греха таить, недоброжелателей тоже. Но о недоброжелателях и друзьях позже, в другой истории, а здесь речь не об этом. Просто, общаясь с людьми, обратил я внимание на особое отношение начальника завода Ивану Ивановичу к инженеру по снабжению Ивану Никифоровичу. Вечно он к нему цеплялся по каждому пустяку. То, что другому сходило с рук, для Никифоровича оборачивалось замечанием, а то и чем-то посущественнее. Оба они были уже в годах, оба не первый год работали на заводе, причем, первый вообще прошел на заводе несколько должностей. Но всегда на совещании между ними возникала перепалка: один грозил всякими выговорами, а второй, выходя из кабинета, плевался и приговаривал:
- Лучше бы я его не вытаскивал!
Мне стало интересно, и я спросил Николая Григорьевича, в чем дело. И он рассказал вот такую историю.
Нужно сказать, что на заводе было много заядлых рыбаков. Каждую субботу, раненько утром, желающие порыбачить собирались возле проходной, садились в свой, специально выделенный для этих целей автобус, и, невзирая на пору года и погодные условия, ездили на разные озера, которых вокруг нашего города предостаточно. А названия какие: Белое озеро, Черная Ганча, Синие Глазки. Длилось это испокон веков, поставлено было на серьезную основу: с выпиской билетов, членством, собраниями, в общем - все, как полагается.
А случилась эта история задолго до моего прихода, когда начальник завода был еще лейтенантом, только-только прибыл служить на какую-то заковыристую в те пятидесятые годы должность, а сам завод и не заводом числился, а мастерской, хотя вес в городе имел большой. И ремонтировали на нем, в основном, студебеккеры, оставшиеся нам в наследство от американской помощи во время войны и еще долго служившие верой и правдой в послевоенные годы в народном хозяйстве и армии. Машина-то сама по себе хорошая, надежная. Многие детали обшивки из дюралюминия, так что не ржавели и служили долго. Но всему приходит срок. И машины на заводе часто резали на металлолом.
Вот это металлолом и надоумил нашего будущего начальника изготовить себе лодку для рыбалки, чтобы удить рыбу с воды.
Задумано - сделано. При содействии заводских умельцев через некоторое время лодка была готова. Не буду судить о ее ходовых качествах, плавучести, грузоподъемности и других морских характеристиках. Не видел, не знаю, да и на ход истории они не повлияли, как мне кажется.
В один прекрасный летний день лодку погрузили в автобус, и гордый Иван Иванович в полной боевой готовности выехал вместе со всеми на испытания. Все предвкушали незаурядное зрелище, даже спорили о том, удержится лодка на плаву или утонет, приводили всякие доводы, но равнодушных не было. Надо сказать, что предчувствия не обманули ни тех, ни других, а историю эту, как видите, повторяют уже скоро полстолетия. Что там уже правда, а что вымысел - это другая статья, но дыма, как говорят, без огня не бывает.
Наконец, приехали на берег озера. Облаченный в рыбацкую экипировку, Иван Иванович с помощью своих товарищей сел в лодку и потихоньку начал выгребать подальше от берега. Как ни странно, лодка вела себя нормально и постепенно Иван Иванович от берега отплыл на приличное расстояние. Рядом, для страховки, да и с желанием порыбачить, были и другие лодки, в том числе и лодка Ивана Никифоровича.
Испытания проходили в штатном режиме.
Видя, что никаких неожиданностей нет, рыбаки занялись тем, ради чего и приехали на озеро - рыбалкой. Но через некоторое время Иван Иванович стал замечать, что легкую лодчонку начинает ветром сносить, а это уже совсем не то. Про якорь впопыхах забыли. Пришлось опять подгребать к берегу, искать что-то подходящее. Подходящим оказался маховик, валяющийся на берегу, и длинная веревка, найденная в автобусе. Погрузив все это в лодку, несколько освоившийся с управлением лодкоиспытатель опять выбрался на озерские просторы. И обнаружил, что якорь-то в лодке крепить не к чему.
Где-то я уже писал о русской смекалке. Если относить это к нашим заводским рыбакам, то можно написать целую книгу. Уж до чего только они не додумывались, подменяя отсутствие той или иной вещи такими находками, что Кулибины и Эдисоны перед ними - дети несмышленые. И я говорю это без тени иронии, потому что в дальнейшем не раз убеждался в том, что ничего невозможного для них нет. Да и самому приходилось выкручиваться из, казалось, безвыходной ситуации таким образом, что потом приезжали с других заводов перенимать опыт. Что поделать, голь на выдумки сильна, как говорят.
Иван Иванович не придумал ничего лучшего, как конец веревки привязать к своей ноге. И выбросил привязанный к ней маховик за борт, как Стенька Разин - красавицу. Без всякой тени сомнения, как и былинный герой. И, возможно, все было бы хорошо, да не рассчитал глубину коварного озера. В целом, оно было не очень глубоким, по прикидкам веревки за глаза хватало, да попадались кое-где ямы, из которых били родники. И какая глубина в этой яме толком никто не знал, не было повода измерить. Вот в такую яму Иван Иванович, по всей видимости, и попал. Естественно, через некоторое мгновение, достигнув максимальной длины веревки, маховик в соответствии со всеми законами физики натягивает ее. И незадачливый рыбак-испытатель, с любопытством ожидающий, когда же он достигнет дна и можно будет, в конце концов, насладиться желаемой рыбалкой, вместо этого чувствует сильнейший рывок за ногу, теряет равновесие в неустойчивой лодке и оказывается в воде.
Конечно, сейчас вам довольно смешно. А каково Иван Ивановичу, если злополучный маховик все еще стремится ко дну, а он вовсе даже такого стремления не испытывает? Он, наоборот, стремится в противоположную сторону. Но кто его спрашивал? Веревка-то завязана намертво, как и положено якорной, морским узлом. И положение рыбака в роли буйка было незавидным, потому что буек все-таки на поверхности обретается, а он устремился в пучину морскую, пардон - озерную.
И быть бы беде, если бы не сообразительность Никифоровича, да волей случая оказавшийся в его руках для каких-то целей нож. Недолго думая, он прыгнул с лодки, нырнул под барахтающегося из последних сил в воде Ивана Ивановича и сумел перерезать веревку. Видимо, и злополучный маховик уже успел достичь дна, иначе вряд ли бы удалось так дешево отделаться.
Остальное было делом техники. Лодку выловили и отбуксировали на берег, испуг от всего пережитого перешел в хохот, когда Никифорович в красках рассказывал о том, как он снимал Ивана Ивановича с веревки. Видимо, еще не один раз его об этом просили рассказать и не раз подкалывали молодого тогда лейтенанта. Видимо, все это присутствовало и не очень лейтенанту нравилось. Но недаром говорят: слово серебро, а молчание - золото. И все, что ты плохое делаешь против кого-нибудь, в конечном итоге оборачивается против тебя. Сколько раз я об этом говорил и почти всегда убеждаюсь в своей правоте.
Тем более, что это еще было не все. И злоключения, уже и в самом деле не трагические, а забавные, для Ивана Ивановича еще не закончились...
Отсмеялись рыбаки, разобрали свои снасти, да и разбрелись снова по своим прикормленным местам. А Иван Иванович, приняв 100 гр. в качестве успокоительного, разложил свою мокрую амуницию, предварительно достав лежавшие в кармане документы, и, разложив все это сушиться, прилег возле. Да и не заметил, как на ласковом солнышке придремал немного, расслабившись от пережитого. Дальше можно цитировать, немного переиначив, басню известного баснописца.
На ту беду коза вблизи бежала. Или ходила. Увидев разложенные на траве документы и не найдя ничего более подходящего, как и подобает глупому животному, не умеющему читать, она сжевала и водительские права и военный билет мирно посапывающего Ивана Ивановича. Не буду говорить, что за документы были там еще, так как досконально знаю только об этих. Да и не хочу даже предполагать, что там могло быть что-то более серьезное, вроде партийного билета. Это уже слишком.
Тем не менее, и этого достаточно для всяких хлопот, а, самое главное, многочисленных и многодневных подкалываний своих товарищей по работе, рассказывающих в красках и об якоре, привязанном к ноге, и о беготне за козой в попытках спасти часть документов. Я представляю, ибо и сам не раз нарывался на подобное со стороны родного коллектива. Уж что-что, а прокатить себе подобного они были мастера. И случаев таких хватало с избытком, о чем речь еще впереди, в других историях.
Так закончился этот день. И, возможно, не вспомнился бы мне сегодня этот эпизод из жизни рыбаков, если бы не имел он продолжения уже в те дни, когда я начинал работать на заводе...
Прошло много лет. Может быть, десять, может быть, и больше. За это время, отслужив несколько лет на заводе, уехал к новому месту службы Иван Иванович. Но история, говорят, развивается по спирали. В один прекрасный момент, волею Б-га и каких-то воинских начальников, Иван Иванович. возвращается на завод уже в несколько ином качестве. Главным инженером и в звании майора. А Иван Никифорович, как работал снабженцем, так и продолжал в том же духе, приобретя за это время солидность в виде живота и несколько философское отношение ко всему происходящему после перенесенного инфаркта. Да еще все время грыз семечки, видимо, для того, чтобы не волноваться. Вроде бы при деле, а в действительности плюешь на всех на законных основаниях.
Не знаю, какие отношения были у них при встрече и чуть позже, не видел. Да и главный инженер как будто бы не начальник над снабжением, хотя пути их пересекаются иногда среди хитросплетений заводской жизни. Но время шло. И, в конце концов, Иван Иванович стал начальником завода. И опять я не попал на начало перемены отношений, но вот их кульминация пришлась на мое время. Конечно, с виду все было нормально, и ругал Иван Иванович Ивана Никифоровича почти всегда по делу, но ведь вы знаете, как можно вывести человека из себя мелкими придирками. Стоит только начать, и ты уже каждое слово воспринимаешь в штыки, на правильное замечание реагируешь, как будто тебя незаслуженно обидели. А поправить положение, практически, невозможно. Как ты его поправишь, если одно упоминание о сопернике сразу вызывает какое-то глухое раздражение.
Итог этой Куликовской битвы плохой. Сколько ни поплевывал Никифорович, посмеиваясь над придирками Ивана Ивановича, но от очередного инфаркта не уберегся. А, выкарабкавшись с трудом из этого состояния, пробыв более полугода на больничном, ушел с завода от греха подальше. Устроился в другом месте, хотя проработал на заводе более 30 лет, да и до пенсии оставалось всего ничего.
Вы думаете, это конец? Ошибаетесь. Конца в этой истории нет. Уже многие из участников этих событий по другую сторону нашего сознания, а те, кто еще иногда здоровается - давно не работают, но я знаю, что если завтра приду на завод и встречу кого-нибудь из оставшихся знакомых, спрошу про рыбалку, которой все так же увлекаются мои бывшие сослуживцы, то кто-то обязательно скажет:
- А помнишь, как Иван Иванович лодку испытывал?
И многие засмеются, вспомнив когда-то слышанную, тысячу раз переиначенную, историю о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Или это не та история?