Аннотация: Любое путешествие и приключение заканчивается, но воспоминания о нём, иногда остаются на всю жизнь!
... Возвратились в лагерь уже в сумерках и потому, быстро разведя костёр наскоро поужинали и под начинающимся редким, но постоянным дождём залезли в палатку.
Назавтра, проснувшись и услышав как дождь шуршит каплями по тенту палатки, я перевернулся с боку на бок и вновь заснул - в такую погоду на "улице" просто нечего делать!
Дождь продолжался целый день и мы, время от времени задрёмывали и просыпались лишь для того чтобы поесть.
К вечеру, все это нам надоело, захотелось поскорее двинуться в сторону дома, или во всяком случае в сторону деревянного зимовья, то есть в сторону прочной крыши над головой и гудящей ярким пламенем печки!
В такую погоду, невольно начинаешь грустить о покинутой цивилизации, потому что время тянется бесконечно и совершенно нечем себя занять - книжек с собой не берём, да это было бы смешно, а в шахматы и в шашки уже и возраст вроде не позволяет играть - приходиться отсыпаться впрок и вспоминать яркие случаи из предыдущих походов...
... Проснувшись рано утром на следующий день, я вылез из палатки и вновь увидел мутное, серое небо и тучи, ватной пеленой проплывающие над нами.
С трудом разведя костёр в отсыревшем кострище, я вскипятил чай и разбудил ребят, которые вяло поели и снова залезли в палатку.
К полудню решили, что надо поставить сетку на озере в последний раз, посолить рыбу и выезжать в Лёнино зимовье, а там уже смотреть что делать дальше.
На этот раз, ставил сетку сидя в резиновой лодочке я сам и было это непросто - приходилось одновременно и выбрасывать сеть в воду, и подгребаться самодельными вёслами.
Кое - как справившись с забросом сети и уже причалив к берегу, вылезая из лодочки я неловко перевернул её и вновь, по пояс оказался в воде.
Задница тут же намокла и под брезентовыми брюками, по ногам, потекли холодные струйки воды.
Чертыхаясь и выскочив на сушу, достал с воды и отдал Аркаше лодочку, отошёл на сухое место и дрожа от озноба, под колючим ветерком отжал одежду и вылил из сапог воду.
Потом развели большой костёр и сидели до вечера под нудным, несильным дождём -
состояние "мокрой курицы" стало для нас за последние дни обыденностью и поэтому, маленький дождь уже не воспринимался как дождь, а как некое добавление к горам и замечательным видам на окрестные вершины.
Я невольно вспомнил одну из предыдущих наших поездок в Оку, в долину Сенцы, когда из двенадцати дней путешествия, восемь дней или лил проливной дождь, или шёл мокрый снег, что, пожалуй будет похуже дождя, потому, что снег ещё и холодный...
...А тогда, сидя в палатке пили чай и разговаривали.
Аркаша, вспоминал, как он с семейством проводил прошлогодний отпуск на Байкале, на Малом Море, неподалёку от острова Ольхон, тёплой и сухой осенью.
- Там ведь как по асфальту, можно ходить во все стороны, по травянистой, степной луговине - рассказывал он.
- И виды во все стороны, панорамные, но там я встретил рыбаков, которые жили две недели в палатке, на кромке щебёнчатого берега, под обрывом и ловили сетями омуля - что есть браконьерство.
Аркаша улыбнулся вспоминая...
- Они высадились на галечную косу под обрывистым берегом и жили там скрывая своё присутствие, от рыбохраны. Не знаю, сколько они омуля поймали, но у меня они выпрашивали бутылку водки за ведро омуля, правда подсоленного!
После я вспомнил и рассказал ребятам, как однажды путешествовал пешком по северному берегу Байкала и неожиданно вышел в глухой тайге, на красивый большой памятник, стоящий прямо на берегу озера. Тогда я своим глазам не поверил и сильно удивился, потому что ближайшее поселение было километрах в пятидесяти...
По надписям на памятнике, я понял, что он посвящён четырнадцати морякам утонувшим год назад, на большом теплоходе, - научнике.
Судно это неожиданно перевернула в озеро, в километре от берега сорвавшаяся с суши "сарма", - особенный, мощный ветер который, за считанные минуты набирая силу поднимает на Байкале огромадные волны, чтобы через несколько часов утихнуть так же внезапно, как и начался!
... К утру непогода закончилась и сеть мы вынимали уже под лучами прохладного, восходящего солнца.
Выловив около сорока штук крупных, почти полу килограммовых хариусов, мы собираясь попутно засолили рыбу в полиэтиленовых мешках и собрав палатку и рассредоточив груз в перемётных сумах завьючились, а севши на лошадей с облегчением тронулись в обратный путь...
К зимовью подъехали после полудня, расседлав и стреножив лошадей отпустили их пастись, а сами, перекусив и попив чаю, пешком, отправились на разведку под знакомую скалу - там, почти всегда обитали горные козлы, легко скакавшие и пасущиеся на опасных скальных склонах.
Наледь на реке, под этой громадной скалой почти растаяла и только кое - где, перегораживая реку поперек лежали двухметровой толщины. "осколки" наледи, светясь зеленовато - голубым цветом на внутреннем сломе.
А подо льдом, словно под мостом, шумела и кипела быстрым течением река, разлившаяся после дождей и таяния вершинных снегов.
Пройдя под самый скальный лоб, я в бинокль увидел стадо горных коз, которое возглавлял крупный, но ещё не старый козёл, со средней величины саблеобразными толстыми рогами. Он держался особняком от маток и в бинокль, я мог рассмотреть у него даже небольшую, серого цвета бороду под мохнато заросшей, рогатой головой.
Он передвигался отдельно от стада маток и некоторые из них были ещё и с козлятами.
Медведей на склоне не было, хотя Максим напомнил, что прошлый год, чуть не доходя до скального лба, на седловине, при заезде мы видели медведицу с парой медвежат-годовиков, один из которых был серым, почти белым по цвету - явление для бурых медведей редчайшее.
Таких особей, будь то олени, козы или даже хищники, в Сибири раньше называли "князьками". Даже кусок шкуры такого зверя, становился семейным охотничьим амулетом, приносившим удачу его владельцу,- настолько редко они встречались в природе!
А среди медведей это вообще уникальное явление - Лёня, наш проводник говорил, что он такого медведя видел первый раз в жизни, хотя кажется, что Лёня, видел в этих горах всё, что тут обитает.
Но как - то в разговоре он обмолвился, что снежного барса, тоже, живьём не видел. Он рассказал, что как - то давно, в маленькой зимовейке в далёких горах, видел лапу снежного барса, прибитую к двери зимовья.
Следы, тоже, редко, но встречал. Они отличаются от следов рыси более крупными размерами и на снегу, от длинного толстого хвоста барса, ещё его называют ирбисом - остаются чёрточки, рядом и чуть сбоку от следов лап.
Однажды он рассказывал нам, что прошлый год, где - то далеко от посёлка Саяны, в горах, около одного из высокогорных стойб, собаки задрали молодого барса...
При этом, одну или двух из собак он задавил, но остальные всё - таки прикончили его...
Слух об этом прошёл по всему Восточному Саяну...
После разведки мы не стали влезать на горы и возвратившись к зимовью пораньше, решили отложить охоту на следующее утро - все равно, козы от этой скалы далеко не отходят.
Вечером, Максим, обладающий талантом незаурядного повара, вновь из медвежатины нажарил котлет на печке и мы, расслабившись и развалившись на нарах вокруг стола, ели эти котлет, причмокивали и запивали холодной водочкой.
Мы "отрывались" на полную катушку, наслаждаясь комфортом и уютом просторного, тёплого деревянного домика, неодобрительными комментариями вспоминая тесную, низкую и мокрую палатку!
Аркаша, стоило ему отодвинуться от стола и прилечь на нары, тут же, буквально через две минуты засопел и заснул так крепко и спокойно, что не обращал внимания на наши приготовления к завтрашней охоте.
Утром я проснулся рано и захватив полотенце и зубную щётку, вышел на улицу. Было чистое ясное утро и откуда то из-за хребта, нависающего темноватой тенью над зимовьем, уже пробивались ликующие, яркие лучи восходящего солнца!
Я не спеша помылся, почистил зубы и возвратившись в домик, объявил подъём.
Ребята быстро поднялись и нервно хихикая, поёживаясь от утренней прохлады, обнажившись по пояс побежали на ручей, который был от зимовья метрах в пятидесяти, за гранитным скальным гребнем - останцем.
Вернулись они быстро, а я к тому времени развёл костёр и вскипятил чай. Позавтракали оставшимися вчерашними котлетами - они и холодные были не менее вкусны, чем вчерашние горячие!
Наши лошадки паслись на кочковатой луговине, внизу, на берегу Хадоруса и на черном коняжке, изредка позванивало ботало - колоколец, привязанный у него на шее...
Собравшись, нее откладывая сходили за лошадьми, поймали их, что уже не составляло для нас особого труда - и лошади и мы, постепенно привыкли друг к другу. Заседлав коней и закинув за спину карабины, с места пустили лошадок рысью и казалось, что им тоже захотелось размяться.
Мой Орлик, шёл по тропе ровной размашистой рысью, а чёрный конь Змей, под Максимом от нетерпения то и дело переходил на галоп!
Только Аркаша чуть отставал, но тоже, на ровных местах, по временам срывался вскачь.
До подножия скалы, долетели мигом, остановившись спешились и стали осматривать склоны в бинокли...
- Вижу - спокойно проговорил глазастый Аркаша и рукой показал направление - действительно, у основания скального лба, прямо под ним, на каменистом склоне можно было уже без бинокля различить серые передвигающиеся точки. Это были горные козы, а иногда мелькали козлята, всюду следовавшие за своими "мамками". Но козла нигде не было видно.
- Наверное погулять ушёл - сострил Аркаша и мы невольно заулыбались представив гуляющего козла...
Договорились, что я пойду первым и обогнув Скалу по верху, выйду на карниз, с которого виден склон, а ребята, чуть поотстав, поднимутся на половину подъема и там, с седловинки, будут высматривать коз.
Если я их увижу и стрельну первым, то козам некуда больше деваться, как двигаться в сторону седловинки, где их и будут ждать Маким - наш главный стрелок и Аркаша, как его "дублёр".
Оставив лошадей привязанными внизу, у тропы, мы зашагали в гору.
Первые метров триста - четыреста дались особенно тяжело - я разогрелся, задышал и даже вспотел, но старался двигаться ритмично и дышать ровно.
Постепенно, появилось второе дыхание и мне даже нравилось делать мускульные усилия преодолевая подъём, достигавший порой градусов тридцати.
Назад я не оглядывался, но знал, что ребята за мной наблюдают и стараются держаться в пределах видимости...
Поднявшись на самый верх, уже почти по ровному каменистому "седлу", обошёл выдающуюся к реке часть скалы и крадучись приблизился к краю карниза и пригнувшись, выбрал удобное место и начал заглядывать вниз, на каменистые склоны скалы, кое - где почти отвесно обрывающихся вниз.
... Вскоре, приглядевшись, метрах в двухстах под собой я заметил двух коз маток и рядом небольшого козлёнка, который развлекаясь, скакал с камня на камень, в отличии от маток которые были медлительно спокойные и кормились неподалёку, объедая кустики и траву росшие в горных расселинах и на небольших площадках на склоне...
Не спеша, я лёг на живот, положил ствол своего карабина на камень и прицелившись, нажал на спуск.
Грянул выстрел, эхо несколько раз сухо повторило резкий звук и козы сорвавшись с места, поскакали по склону, с камня на камень, чуть вверх и удаляясь от меня.
Я видел, как после выстрела пуля ударила в соседний с козой камень и отколов несколько крошек камня от гранитной глыбы, где - то рядом ушла в землю!
Я успел выстрелить по бегущим ещё два раза, не очень рассчитывая на успех, но конечно промахнулся и козы исчезли за гранитной "кулисой", обогнув её по дуге, легко перескакивая с валуна на валун...
Повздыхав и поворчав про себя на нервную торопливость, поднялся, осмотрел карабин и в это время услышал снизу, глухой выстрел Максимова карабина.
Выстрел донёсся из-за скалы, куда, как мне казалось, ускакали козы. Не торопясь, я начал по кромке склона, обходя Скалу, спускаться вниз.
Прошло от начала охоты, наверное, не больше полутора часов, когда чуть внизу и подо мной, я заметил фигуру Максима, который махал мне рукой, и зигзагами стал спускаться по крутяку, а когда мы встретились, то увидел впереди, метрах в семидесяти пробирающегося между камнями Аркашу...
Ну что, добыли? - спросил я глядя на улыбающегося Максима, понимая, что этой улыбкой он уже ответил на мой вопрос.
- Да вон она! - проговорил Максим и показал рукой под скалу, где Аркаша уже вытаскивал крупную козу из каменистой расселины, в которую она скатилась после выстрела.
Потом, Максим коротко рассказал мне, что они уже были под скалой и осматривали склон в бинокль, когда наверху, защёлкали мои выстрелы и вскоре, из-за скалы появились козы.
- Передняя набежала на меня почти вплотную - уточнял он. Аркаша был метрах в двадцати позади, поэтому я вскинул карабин, выцелил и тут коза остановилась на секунду, оглядываясь назад...
- Тут я её и снял! - улыбнулся Максим.
- После выстрела, она сделала ещё пару прыжков и мне пришлось выстрелить ещё раз, но наверное она была уже без сил, потому что несмотря на мой промах в этот раз, остановилась, постояла на вершине валуна, потом несколько перебрала ногами, упала и покатилась по камням, пока не застряла в расселине...
В это время, Максим увидев, что Аркаша почти на руках тащит козу, спускаясь по камням по крутяку, проговорил:
- Я пойду - помогу ему...
Договорились, что я спущусь к лошадям и там жду их уже с добычей...
... Максим внимательно изучая склон, приглядывался вперёд, а потом чуть забирая вверх, направился к Аркаше, а я по крутому, но почти ровному склону заросшему короткой травкой, двинулся к реке, к привязанным лошадям...
Спустившись вниз, неподалёку от лошадей, совсем под ногами увидел несколько зелёных "букетов" дикого чеснока и стал собирать его, обрывая зелёные нежные стебли растущие из щебёнки пучком.
Лошади переступая с ноги на ногу как бы просили меня отпустить их пастись, но я отрицательно покачал головой, а вслух произнёс: - Не сейчас. Потерпите немного...
Минут через десять, волоча за собой по земле козу, спустились с горы и Максим с Аркашей, о чем то громко разговаривая.
Выяснилось, что Аркаша, в одном месте, чуть не "сверзился" с небольшого обрыва, но вцепившись изо всех сил в скальный выступ, перебрал ногами поудобнее, а потом нашёл другой спуск чуть по диагонали по склону.
Мне показалось, что в какой-то момент, обрыв глянул на меня угрожающе -похохатывал Аркаша, хотя за его ироничностью чувствовался пережитый страх.
- Однако я сдержал нервы и не стал торопиться... и всё обошлось!
"Действительно, охота на таких крутяках, напоминает иногда боевые действия в составе горной бригады особого назначения" - подумал я, но промолчал...
... Мы тут же разделали козу, длинными лентами обрезали мясо с костей, уложили всё в сумы, и вскочив на лошадей, неспешно вернулись к зимовью, уже ранним вечером - время на опасной охоте проходит незаметно.
Вечером устроили "отвальный" пир - Максим, приготовил жаркое наполовину из оленины и наполовину из козлятины, целую сковородку и не торопясь, мы ещё при свете начали ужинать выпив за удачную охоту, на прощанье с этим замечательным местом несколько рюмок водочки, закусывая её посоленным свежим хариусом, пахнущим свежим огурцом и ангарской большой свежей водой.
Я рассказал ребятам, что первый раз этот запах заметил на Ангаре, в деревне, у бабушки, где я с дядьями, иногда, на весельной лодке выплывал под вечер на речную стремнину, ловить на спиннинг хариусов.
- Один раз помню - рассказывал я, вспоминая впечатления детства - дядьки мои рыбачили до темна, я замерз и захотел есть, а они отрезали кусок свежей рыбы и дали мне. Помню, что мясо было безвкусное, и я жевал его долго - долго, прежде чем проглотить!
Незаметно разговор сместился на общие темы, и Аркаша, посмеиваясь рассказал, как они с отцом перегоняли свою первую машину "Кароллу", из европейской части России.
- А тогда на дорогах - начал он неспешно - бандюки баловались и если один водитель был в машине, то останавливали, били, выбрасывали из машины и угоняли её на продажу.
С нами тогда был обрез и мы ехали не останавливаясь, и днём и ночью, только заправлялись в крупных городах.
Добирались до Байкала неделю с небольшим. Еды тогда нормальной не было и мы с Батей, купили где- то ведро варёной рыбы и доедали её всю дорогу - он засмеялся и покачал головой.
- Да, тогда времена были крутые! - подтвердил Максим.
А я вдруг, подумал, что ребята, совсем неожиданно для меня, стали совершенно взрослыми, пережили трудные времена в России и всё понимают адекватно...
... Перед тем как заснуть, я объявил, что завтра снимаемся, потому что наша больная "машинка", неизвестно как будет ехать и надо день - два в запасе иметь, на всякий случай.
Ребята восприняли эту новость с удовольствием - им уже начинала надоедать и тайга, и горы, и охота!
Утром, как всегда после "отвальной", спали часов до десяти и закончили завтракать только часам к двенадцати.
Коней поймали без проблем, завьючили их поаккуратнее и потуже, вскочили в сёдла и осматривая с коней зимовье и горы вокруг, невольно вздыхали - ведь время проведённое здесь, будем вспоминать целый год, до следующего путешествия!
Выдвинулись один за другим вдоль берега Хадоруса, потом в знакомом месте свернули резко в гору, спешились и повели лошадей в поводу до тропы, обходя гранитные валуны наполовину вросшие в землю.
Перед тем как спешиться, я увидел на острове, посередине широкой, но мелкой речки, большой ярко - оранжевый цветок с несколькими головками и подумал, что даже в такой суровой тайге, иногда растут замечательные, почти тропические по размерам и красоте растения!
Тропа нам всем уже была хорошо знакома - мы по ней проходили уже несколько раз, в обе стороны и все - таки, все вздохнули с облегчением только тогда, когда перейдя верхами Хадорус, вышли в долину Сенцы, на просёлочную дорогу...
Обедали, как обычно, в половине пути, подле зимовья у первых горячих источников. Лошадей расседлали, но привязали к деревьями чтобы не было никаких неожиданностей - время поджимало - порой лошади могут при пастьбе уйти довольно далеко.
Выехали после обеда, уже в шестом часу и пошли в основном на рысях, хотя и стараясь не заморить лошадей.
Мой меринок, почуяв родные места шёл впереди широкой рысью, а я отпустив повод, держась за луку седла вспоминал эти десять дней с какими - то неожиданными деталями и подробностями.
К Дунге на стойбо заехали на пять минут, но спешились, выпили по кружке парного молока, которое она нам предложила.
Потом, пожелав ей удачно летовать и здоровья самой Дунге и её девочкам, вскочили на лошадей и продолжили путь уже в сумерках.
В этом году, нижняя тропа была сухой, паводок прошёл чуть раньше и потому, часам к десяти, мы выехали уже к первым бурятским поселениям от которых, во влажном прохладном воздухе наступающей ночи, доносились запах печного дыма и по временам лай собак.
Тишина стояла замечательная - в округе, далеко разносился стук копыт наших лошадей, да чавканье жидкой грязи под их ногами, когда преодолевали сырые места, на разбитой вездеходами дороге...
Я устал и словно в полусне, чуть выправляя ход моего мерина поводом, думал уже о доме, о том, что с грузином Кахой придётся рассчитываться, что надо будет почаще выезжать в деревню под городом, на дачу, где работы скопилось за зиму невпроворот.
Последние километры шли рысью, уже в полной темноте, но лошади дорогу знали и потому, можно было не беспокоиться.
К стойбу Лобсона, прискакали уже в двенадцать часов ночи, но в летней кухне горел свет и хозяин, пожилой приземистый бурят, встретил нас у ворот своей ограды.
Развьючив лошадей, перенесли сёдла и вьюки, в летнюю кухню, где и попили чаю с молочком, разговаривая с Лобсоном о походе.
Оставив ему несколько кусков оленины, остальное перетащили в машину и легли спать тут же, в летней кухне на полу.
Утром, проснулись по солнцу, и попивая чай, в открытые двери кухни наблюдали, как Лобсон доил сам своих коров, изредка отвлекаясь чтобы напоить молочком маленьких телят...
Потом пожелав ему и его старушке-жене удачного лета, сели на машину и тронулись в обратный путь...
Мотор по прежнему гудел незнакомым голосом и отъехав от стойба Лобсона несколько километров, начал греться.
Остановились в пол дороги, у речки, залили холодной воды в радиатор и медленно поехали дальше...
В Саяны приехали часам к десяти, когда на улице было почти жарко и солнце светило с синего прозрачно-глубокого неба...
Олег встретил нас, совершенно неожиданно ещё дома - мы пили чай, делились подробностями похода и охоты, а он рассказал, что этим летом, много лошадей будет задействовано местными бурятами для сопровождения больших групп туристов, совершающих недельные туры по долине Оки.
- Бывают и иностранцы - пояснял Олег - особенно из малых стран Европы, таких как Голландия или Бельгия. Вот недавно группа голландцев, ушла на Хойто-Гол, а с ними два проводника и несколько лошадей...
- Я тоже собираясь туда, хочу трактором чуть дорогу подправить и подравнять, как обычно мы делаем, каждый год, а потом, на больших машинах будем туда завозить и кухню, и медицинское оборудование...
После чая, вместе посмотрели мотор моей машины и вновь пришли к выводу, что её надо "лечить" по настоящему, а может быть и мотор менять, ну а пока, потихоньку попробуем доехать до города.
Олег сказал, что Лёня, наш проводник сейчас в Саянах, у родителей и мы сходили к нему - благо, что они жили совсем недалеко от Олега.
Лёня обрадовался нам и рассказал, что уже после похода, ходил на солонец рядом со стойбом, на ночь, и там ещё по светлу добыли оленя - пантача!
- Только сели с приятелем в сидьбу - рассказывал Лёня, - тут на рысях прибегает олень - бык, и без разведки прямо к солонцу. Только он голову опустил и начал грызть землю, никого не боясь, так что слышно, как он зубами за мелкие камешки задевает, я прицелился и стрелил.
Он тут же упал, как подкошенный да так, что один рог, который уже трёх отростковый был, сломал. Я его там и выбросил, а второй отрубил и с собой взял...
Помолчав продолжил:
- Мясо мягкое, вкусное от него. Бык был нестарый.
Потом принёс рог, завернутый в влажную тряпочку:
- И вот я вам хочу рог этот, трёх отростковый отдать, я всё равно не знаю, что мне с ним делать.
Ну а как Доржи - спросил я на прощание и Лёня засмеялся.
Доржи за это время, с медвежьими лапами съездил в город - я его туда отправил продавать эти лапы в ресторанах - сейчас там, в городе, эти блюда из медвежьих лап на вес "золота" продают...
Доржи сбыл всё быстро и хорошие деньги выручил, а потом друзей встретил. Ну выпили, а потом он уже и остановиться не смог, пока все не пропил!
Вернулся, пришёл ко мне и чуть не плачет, прощения просит.
Я же его и утешал...
Лёня улыбнулся, помолчал и закончил философски:
- Ну, а что делать?
Я вспомнил, что когда первый раз увидел Доржи, сразу подумал глядя на его красные глаза, что он "запойный". Но Доржи в походе держался и пил вместе с нами норму и большего не просил. Однако, наверное от такого непривычного "аскетизма" надорвался, вот в городе и запил уже от души!
Мы простились с Лёней, пообещали увидеться к осени и вернувшись к Олегу стали готовиться к отъезду - всем хотелось скорее возвратиться домой и увидеть своих домашних - детей и жён - две недели всё-таки большой срок!
...Тепло простившись с Олегом и его домочадцами, выехали из Саян перед обедом - он сегодня собирался инспектировать помещение детского дома, выстроенное на берегу Оки, неподалеку от посёлка в красивом месте...
Солнце было почти в зените и было достаточно жарко, когда мы выехали на луговину за посёлком.
Заехали на Обо, оставили там на камне несколько серебряных монеток и покатили дальше, но машина вела себя необычно: дрожала словно в ознобе и в тёплый день начала греться!
Кое-как доехали до Орлика, там решили не задерживаться и поехали дальше...
Уже на подъёме, на перевал, между Окой и Иркутом, машина запыхтела как паровоз и неподалеку от седловины, наотрез отказалась ехать дальше - мотор заглох и не заводился...
Было уже часа три по полудни и потому, я остановил чей - то попутный УАЗик, посадил туда ребят, а сам остался с машиной...
Но на моё счастье, через какое то время, в город из Орлика ехали знакомые буряты на "таблетке", то есть на микроавтобусе.
За небольшую плату я договорился, что они меня на канате дотянут до Кырена, где я машинку оставлю, а сам поеду с ними дальше, до города...
Управляя машиной идущей на буксире мне пришлось изрядно попотеть - тросик был короткий и потому, всё время надо было быть начеку, особенно когда ехали по краю ущелья, по дну которого, метрах в ста ниже, под обрывом, пенился белыми бурунами, Иркут...
Но кое - как, в конце концов, всё - таки доехали!
Оставив машину у нашего приятеля Сергея, которому в начале путешествия мы завезли запчасти, я с этим же микроавтобусом выехал в город и отстал от Максима с Аркашей, всего на несколько часов.
... Назавтра, я пошёл к грузину Кахи и понёс ему, попробовать, несколько отбивных котлет из медвежатины. Он встретил меня не очень дружелюбно, но когда мы разогрели котлеты и запили их вкусным грузинским коньяком, Кахи оттаял, и уже начал говорить тосты!
Я вовремя от этого дела оторвался и извинившись ушёл, заплатив ему за ремонт серебристого "Вольво" пятнадцать тысяч рублей, хотя ожидал, что ремонт обойдётся мне не менее чем в пятьдесят.
С той поры, Кахи стал моим приятелем и каждый раз, как встречает, приглашает в гости, вспоминая изумительную медвежатину, которой я тогда его накормил - я всегда знал, что если к человеку с добром, то и он добром отвечает - мы ведь все христиане!
За моей больной машинкой, я вернулся в Кырен дня через три, зафрахтовав подъёмный кран с платформой, на которую и погрузил "умершую".
Сергей, мой знакомый, и мясо сохранил и рыбу засоленную, а потому, я и ему оставил того и другого понемногу - он сильно благодарил!
Когда я, уже в городе, показал машинку своему механику, тот объявил, что надо менять мотор и потому, можно с её ремонтом не торопиться.
У меня конечно есть и другая легковая машина, но к этой я привык и на время ремонта, мне её будет сильно не хватать...
Июль 2008 года. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal