Думал, уже все главные анекдоты о Дармштадте записал, да один забыл. С него и начну.
Однажды в Дармштадте, а было это в средние века, возле дворца выстроили белую башню. С вполне прозаический целью - содержать там особо опасных преступников. Башня невысокая (этажа на три), узкая. Дармштадт не париж, и народу поменьше и амбиции у правительства поскромнее, вот Бастилий и не требовалось - особо опасных зараз больше трех не бывало. Да и трех не бывало.
В осьмнадцатом веке сидел там один особо опасный преступник - конокрад. И тут во дворце случился большой пожар. Ну, понятно, все побежали спасать имущество любимого гроссгерцога. Тюремщики тоже. Спасали неделю. О заключенном забыли. Когда потухло - вспомнили - ой, его ж поить-кормить надо. Но было уже некого - он хоть и орал и царапался и в двух шагах был, но в башне стены толстые - никто не слышал.
Гроссгерцог очень расстроился и тут же запретил отныне кого-либо сажать в башню, да и вообще признавать особо опасным преступником. Башню не снесли - она стала памятником свободе.
11 сентября, но не 2001, а 1944-го, англичане разбомбили Дармштадт вдребезги. Уцелело одно здание - белая башня. Может Это знак - что памятники нужны только свободе? А не всяким там.
Однажды, а было это в 13-м веке, рыцарь Франкенштейн за свои военные подвиги получил во владение деревню Эберштадт и построил рядом с ней замок. Землю и деревню забрали (или выкупили?) у монастыря. Франкенштейны были добрыми католиками, доблестными воинами и рачительными хозяевами, деревня процветала, постепенно превращаясь в город. Наступил 17-й век. На другом от Эберштадта конце Оденвальдского леса, в Вормсе, Мартин Лютер прибил свои претензии к римскому папе на дверь собора, началась реформация. Многочисленные стычки германских светских владык с духовными владыками из Рима кончились делением церкви, Дармштадт, столица Гессена, стал протестантским, а подчиненный ему Эберштадт, благодаря упрямству Франкенштейна остался католическим. Гроссгерцогу это не понравилось. Он придумал специальный налог на католиков, потом еще налог, потом еще. Франкенштейн кряхтел, судился, платил, потом плюнул, продал Эберштадт гроссгерцогу и мотанул в католическую Франконию (это в Баварии).
Эберштадт стал протестанстским, а никому не нужный замок превратился в каменоломню.
В 19-м веке будущая писательница Мэри Шелли прокатилась по Рейну, посмотрела воодушевленно на старинные замки и написала страшный готический роман. Из всех названий замков в голове ее удержася только Франкенштейн, которого с реки вовсе не видно и неизвестно, кто и зачем его вообще упомянул. Остатки замка стали знамениты, в Хэллоуин туда тянутся сотни любителей ужасов, а на удивленных Франкенштейнов и посейчас поглядывают косо - а ну как колдуны?
Однажды в Эберштадте, а было это в восемнадцатом веке, ввели, как и повсюду, самоуправление. Но вот собрать нововыбранных самоуправцев было нелегко - у каждого дела дома, а тут чего обсуждать, пусть гроссгерцог скажет, чего надо, и - лады. Тогда бургомистр купил одну из множества Эберштадских пивоварен и устроил в ней ратхауз. Депутаты тут же возлюбили походы на работу и собирались столь часто, сколь могли. Заодно и самоуправляться научились.
Ратхауз и сейчас там. А вот пива в Эберштадте больше не варят. Глобализация.
Однажды в Эберштадт, а было это в девятнадцатом веке, приехал священник Май. Делать ему было особо нечего, не так уж много служб, крестин, похорон, зарплата отличная, на священниках тогда не экономили, а человек был деятельный. И он стал описывать Эберштадт, Нравы и обычаи, флору и фауну, обряды и анекдоты. Он не ленился объехать весь Оденвальд, попробовать в каждом местечке картофель и убедиться, что Эберштадский самый вкусный. Получилось много томов. Историки их обожают. Именем Мая названа улица. А вот картофеля в Эберштадте больше не растят. Растят в Оденвальде. Глобализация.