Аннотация: Эх, тяжела ты, жизнь эммигрантская!..
Первый блин – 2
Блин средний…
За синей птицей.
Эх, тяжела ты, жизнь эммигрантская!..
Первый блин - 2
Блин средний...
Только из прохладного лайнера, после прохладной Германии, - солнце обрушилось на плечи и голову.
Придавленные жарой, после нескончаемого лабиринта аэропорта, - то ли дело в Фуэртэвентуре: просторный пустой гулкий ангар лишь с аквариумом на пол-ангарской стены, - поток прилетевших распался на ручейки по турфирмам и направлениям.
Возле нашего автобусика суровая тётка в чёрной кепке на чёрных жёстких волосах, чёрная куртка поверх кофты без малейших намёков на декольте, чёрная юбка ниже колен; смолит цигарку с чем-то чёрным, явно на Тоцком полигоне скошенным.
Народ уже расселся, юркий турагент с папками что-то робко улыбаясь пролепетал водиле, - та неторопясь притушила о подошву, коротко хрипло отрезала в ответ, не торопясь, не глядя на потную пёструю толпу, вскарабкалась на место...
Народ бросило вперёд: автобусик задним ходом выскочил из паркгавани, крутнулся, качнувшись вправо-влево, - народ качнулся влево-вправо, - рванулся вперёд, набрав 100 кмч секунды за три.
Мимо Пальмы; на выезде, на кольце какой-то турист на взятой на прокат и уже пыльной 'Аламбре" (вообще-то на главной полосе), - Кармен вжала несчастного в бордюр, - вырулила с кольца, автобусик взревел как 'Ламборгини". Вперёд на Север, мимо Инки, - в Алкудию.
Вот что написал о добрых мирных жителях Алкудии (в то время Поллентии) Метелл Балеарский: 'камни метали (из пращи), поделившись на две группы; каждая группа одновременно, что крайне затрудняло продвижение. Против града камней весом... (полкило) не помогали и доспехи: голову срывало с плеч вместе с шлемом..."
Камешками местные в пришельцев больше не кидают, - зато катают их на автобусах!
Антично-средневековая Поллентия существует и поныне, но её почти не видно за Алкудией с её привозными пляжами, аквапарком, турнабережной, просто хотелями и тургородками: в нашем посёлочке, например, большая спортзона, 6 спальных зон с бунгало либо 8-этажками, каждая с киосками, с набором бассейнов от мелких: для ползунков, - до плавательных с островками и вышками; на искуственном острове: зона едовая и развлекательная с театром, ареной, детским городком и прочими игровыми автоматами и боулингами.
Всё в пальмах. Пальмы, кстати, сами тут не растут: их выращивают до нужного размера на Юге Испании или в Сеуте и готовыми пересаживают по всей стране.
Кроме прочего вся Алкудия прорезана идущими от залива узкими приятно-прохладительными каналами, через которые перекинуты горбатые узкие мостики.
Автобусик подлетел на первом мосту.
Так, аквапарк нам теперь больше ни к чему, - вычёркиваем из списка.
Второй мост, третий! Наши детки, - на первом сиденье, визжат от восторга.
Водила обернулась, - на суровом лице открытая светлая озорная улыбка.
Как-то решили осмотреть остров с тургруппой, - а там может уже самим, без спешки, прокатиться на авто.
Уже перед открытой входной дверью, - последний взгляд в зеркало: не первой молодости, но загорелый, полный сил мужчина с щеголеватыми усами; ковбойская шляпа драпирует разползшуюся лысину, кожаная жилетка и широкий ремень с массивной бляхой - слегка поплывшую фигуру.
Последний взгляд в пустую, но аккуратно прибранную квартиру. Только одинокая бутылка доппелькорна из родного Гамбурга (так что Анди - потомственный ханзеат) запыленна: напоминание и доказательство для себя, что не прикасался...
Анди.
Когда испанцы вступили в Евросоюз, туркам и югославам на стройках Европы пришлось потесниться.
Но и кое-кто из немцев, уже погревшихся пару раз на горячих пляжах возле в то время ещё не столь многочисленных хотелей острова, полетели в противоположном направлении: туда, где изумрудное море и яркое солнце + открывающиеся возможности для бизнеса вообще, и для засидевшегося в скучной конторе в пасмурном Гамбурге перспективного архитектора, - в частности.
Вперёд, за синей птицей!
Довольно быстро выяснилось, что испанцы охотно используют 'на лопате" мароканцев и малийцев, но в качестве инженеров и архитекторов предпочитают местных.
Ничего, прорвёмся! - поначалу работы хватало на всех: остров стремительно строил туркомплексы, осваивал свалившуюся прямо в руки удачу: североевропейских 'массовых туристов".
Некоторые североевропейские компании пробовали прицепиться к пирогу, сбивая цены, - через 2-3 заказа отсупали, несолоно хлебавши, закрепляя среди местных уверенность, что североевропейцам не обязательно платить по-североевропейски, - да и по-испански тоже.
А тут и строительный бум потихоньку затухал.
И по прошествию многих лет Анди называли на острове 'немец, но он хороший немец". Архитектором уже давно не брали...
Жена заскучала по пасмурному, дождливому Гамбургу, устала слушать о том, что вот-вот, уже завтра, будет сочный заказ... Улетела наконец...
Анди начал похаживать в немецкие кабаки, где, особенно в межсезонье, собирались одни и те же лица; ругали испанцев, ругали немцев, хвалились, кем они были в Штутгарте, Граце или Венло, пили: сначала пиво и мозельское вино, потом доппелькорн и шнапс, - плакали друг у друга на плече.
Как-то проснувшись, - где-то часов в 12, - глянул на себя в зеркало... Ужаснулся; собрался с духом, собрался с силами.
В турбюро сразу взяли не первой молодости, но загорелого, бодрого мужчину, знающего в совершенстве остров и испанский язык.
На перевалке, - постоялом дворе посреди знойной пустыни возле Инки (можно без кулис стряпать фильм про ковбоев-индейцев; итало-вестерны типа 'Сыграй мелодию смерти" в Испании и снимали...), - народ из отелей перетасовали по направлениям.
Нам в Порто Кристо.
Разговорчивый сосед Уве, - со смешным саксонским акцентом, неплохо обгорелой на солнце супругой Хайке и парочкой белобрысых карапузов, - уже был на одной вылазке; с высоты превосходящего опыта поведал нам, что повезло: едем с Анди, лучшим немецкоговорящим сопровождающим на острове.
Городок на восточном побережье, уютная гавань, хотелей и уже порядком надоевших туристов (туристы им надоели! А сами кто? Путешествуй в одиночку по Сахаре! - так одиноко ж без туристов, скучно...) немного.
Сразу за городком обширная парковка с табуном автобусов; - по лесенке к неприметной дверце в небольшой скале.
За неприметной дверцей: одна из самых больших пещер в мире, - Ковес дель Драк (Драконовая стало быть).
Узкие переходы сменяются галереями сталактитов и обширными залами; наиболее красивые, выразительные группы разноцветно освещены: вот Мадонна, вот ясли Христа, вот волхвы, - мотивы, как положено в Испании, все как один библейские.
Холодно, однако.
Первобытный ужас, как в пещере у Хемера(см. 'Одинокий медведь в скальном море"), не слишком вызывается: вокруг шуршит по камням, разноязычно болтает, хохочет толпа туристов.
Крутой спуск, свод низок, но зал резко расширяется. Угадывается гладь озера, другого берега не видно, пропадает где-то вдали за уступом.
Анди просит притихнуть, мам проследить за детьми, мужей - за дамами.
И... внезапно гаснет свет!
Кромешная мгла, ни звука, - а вот и он, Первобытный Ужас...
Несколько звенящих отрезвляющих минут.
Вдруг в гробовом тишине-мраке раздаётся мелодия Вивальди, - сначало тихо; звук медленно приближается...
Вдруг из-за того уступа, - лодка. Борта украшены лампочками, на сомбреро музыкантов: пёстрые 'светлячки". Лодочник 'юлит" на корме, как гребцы в Севастополе или на Азовском море, так что лодочка движется равномерно и музыка не перебивается плеском вёсел.
Мерно скользят, отражаются в чёрной глади фонарики, мерно скользит в темоте под низкими сводами чарующая печальная мелодия...
Выход; средиземноморское ярчайшее солнце, зной.
На стоянку пробираемся под внушительным скальным козырьком, - кругом следы костров, обломки мотыг, поваленный штакетник.
Экскурсовод: музей де добытчиков мрамора под открытым небом.
Шикарная идея: к чему убирать сегодня свалку где-нибудь посреди города, - через сотню лет вполне можно организовать выставку быта начала III-его тысячелетия!
После первого этапа автобусы туркомпании съезжаются опять на том же постоялом дворе посреди пустыни.
Обед. Не слишком похож на продекларированный в проспекте. У попугая, сидящего у входа в харчевню на цепи, как в Средней Азии беркуты возле 'домашних" ресторанов, жестяная миска (жесть в палец толщиной!) изгрызена мощным клювом: бедненький, тебя тоже не кормят!
Опять сортировка по направлениям, - нам повезло: снова с Анди.
Теперь путь лежит на Запад, в дикие горы Сьерра де Трамунтана (названия здесь, однако: Сьерра де Трамунтана, Ковес дель Драк, Ля Калёбра! Поневоле станешь тореодором, Зорро или вице-королём, на худой конец).
И на равнине едва протискиваемся по узким улочкам, - вроде городишко с фасоль величиной, кругом лишь поля, часто запущенные, ограждённые невысокими каменными заборчиками, - всё-знающий Анди поясняет: вот эти заборчики - хитроумная нерушимая система по сбору дождевой воды, оставшаяся от мавров.
Как пробрались же через кручи, - на толстом высоком длинном туравтобусе, - к полустанку между Пальмой, столицей острова, и Соллье, столицей гор, только лихому водиле известно.
Усаживаемся на поезд, - самый старый из ещё находящихся в эксплуатации в Европе.
Мчимся по горам. Мчимся, - это относительно, конечно: агрегат всё-таки старше лампочки Ильича, но грохочет и раскачевается похлеще любого ICE.
Позади остаются туннели, головокружительные обрывы.
На вокзале в Соллье пересаживаемся на ещё один раритет из начала прошлого века, он же единственный на острове трамвай. Прицепные вагончики открытые, трамвай-кабриолет, так сказать; головной же вагон - один в один похож на курсирующий между вокзалом и набережной в Евпатории (трофей из Берлина).
Позвякивая, петляем вниз, к порту. В испанских городках все: и таксисты, и трескучие мопеды-дырчики, и трамваи, - теснятся по улочкам вместе с пешеходами, протискиваются между столиками кафешек.
Соллье - небольшой, виллы и домишки прилепились к склонам, как сакли в Варташене. Удивительно, как осталось ещё место для знаменитых садов. С конца XIX-го века город живёт, и неплохо живёт, за счёт продажи фруктов, - сначала по морю, в недалёкой Франции. Поезд и протянули по горам, чтобы и Пальма получила кусочек от экспорта, он так и назывался: 'апельсиновый экспресс".
Гавань маленькая, но защищена скалами + башнями (ещё от пиратов); при Франко, как Балаклава при Советах, - была закрытой базой подлодок.
Сейчас бухта полна не военным железом, а шикарными яхтами; многие под французским флагом (Сан-Тропез близко), как везде в средиземноморье часты немецкие парусники.
Заботливый Анди загнал толпу на прогулочный кораблик.
Детки тут же излазили судёнышко от киля до бака, прибежали сияющие: "Тут есть даже стеклянное дно! Видны рыбы и водоросли!"
Выходим из бухты; кораблик прыгает по встречной волне, как 'Урал" по уральским кочкам.
Пробрались на нос, - в лицо порывистый тёплый, полный морских брызг ветер!
Развевает сарафаны весёленькой разцветки.
Сзади стук: детки, - уже в капитанской кабинке (на мостике, так сказать), - смеются: оказывается, сарафаны очень уж развевались. Мужики туристы хлопают подбадривающе, дамы, - в полотняных шортах, - улыбнулись криво. Ах, нестрашно: ножки без целлюлита и загар ровный...
Мимо бурых выженных неприветливых скал.
Впереди неприметно между утёсами: бухточка, - короткий мол, причал, парочка домишек, пара низкорослых от жажды сосен.
Ля Калёбра.
Пляж небольшой, в гальке, вокруг утёсы.
Остальной народ сгрудился возле киоска: кто за открыткой, кто за сосиской.
Как можно: целый день то в автобусе, то на жаре; - поплаваем! Деток, уже порядком уставших, под надзором старшей племянницы усадили пить-кушать.
Бултых; скользим по прозрачному морю, - внизу, среди солнечных лучей на дне колышутся водоросли, в плетях водорослей: рыбки.
Добрались до мола, - дождавшись волны, цепляемся за край.
Вытянувшись, прыжок в ускользающую воду. У-у-ух!
В двух шагах от пляжа, за очередной скалой: внезапно раскрывается ущелье, - Торренте де Парейс (Ущелье рая).
Рай, - в первую очередь ожидаешь роскошный сад; - сада нет и в помине: редкий иссохший на жаре кустарник. Нависающие над шуршащим щебёнкой ущельем, пару раз в году превращающимся в русло дикой горной реки, угрюмые скалы (на 5 км-вом участке пару раз прижимаются до нескольких считанных метров друг к другу) на самом деле внушают почти религиозное почтение. Но если это рай? - не очень хочется узнать, как себе местные ад представляют!
На парковке высоко над причалом ждёт уже автобус.
Из Ля Калёбры выбиралась не по опасному даже после небольшого дождика в Сьерра де Трамунтана ущелью, а по самому серпантинистому серпантину в Европе. 14 км извивающейся змеёй узкой дороги (пару мест там так и называют узлом галстука) одолели всего-то часа за полтора. Не раз и не два приходилось ждать, пока зазевавшаяся легковушка сдаст назад, до ближайшего пятачка у заросшего колючкой серого обрыва, - освободит нам, мощным и толстым, проезд.
Анди что-то весело рассказывает про окрестности, крутит ус, поглядывает что-то уж частенько в нашу сторону. Смотрю, и Светка (родственница из Перми, - у нас в гостях, взяли с собой на курорт; всю экскурсию пришлось переводить) распрямилась, бюст вперёд! Улыбается вроде бы к нам, а вроде и не к нам...
Дело к вечеру... Что там у нас последним по плану?
"По плану вообще-то посещение фабрики по пошиву свадебных платьев, но я думаю, после долгого знойного дня заедем-ка мы в другое место, - место с напитками..."- раздался бодрый голос сопровождающего.
На отроге Сьерры, где редкий на острове лесок ещё сдерживает жар пустыни, фруктовая плантация. Небольшой прохладный сарай, у входа древняя лакированная деревянная стойка. На стойке древняя касса, за кассой: морщинистый выженный солнцем дядечка, - и поднос со стеклянными толстостенными стопками. По кругу у стен батарея любимых испанцами вычурных бутылок с разноцветной жидкостью. Посреди каждого сорта тёмный бочонок с краником и вычурной испанской надписью: название ликёра и обороты, - пробник, так сказать. Всего сортов 25.
Детишек тоже не обидели: возле входа под пальмовым навесом улыбчивая упитаная синьёрита разливала свежевыжатый сок из свежесорванных фруктов.
...Круг пробников подходит к концу; народ что-то ронять начал стопки на мягкий земляной пол (понятно теперь, почему стопочки толстостенные), оживлённо болтает, хотя только недавно все, набитые впечатлениями по околышки кепок, помалкивали. - с чего бы это?..
Позвякивая связками бутылок, повеселевший гурт шагает к автобусу.
Анди весёлых дам давно приметил, особенно ту, что с высоким бюстом, - не часто такие в поездках попадаются; тем более дамы свои, родные, - поймут(какой чужой на экскурсию на немецком поедет!).
Ах, жизнь только начинается!
Галантно поклонившись, спросил, понравилось ли путешествие, - "Как Вам остров? Позволите представиться? О, извините великодушно, - моё имя Вы, надеюсь, ещё не забыли. А позволите узнать..."
Не позабыв улыбнуться, Светка оборачивается, - свои с детьми возятся, ещё под навесом.
"Подождите!" - по-русски, конечно! Убегает (вообще-то за переводчиком), покачиваясь (эти пробники, будь они не ладны!).
Такого Анди никак не ожидал!
Пока отрывали детей от сока, ползли с хныкающими к автобусу, все уже сидели по местам, - надо было трогаться.
На обратном пути народ гудел пчелиным ульем, никто не обратил внимание, что бодрый экскурсовод непривычно притих, как-то сдулся.
На перевалке, перед тем как разъехаться по хотелям, Анди прошёл с шляпой по кругу, - на острове водители автобусов, да и экскурсоводы тоже, живут в первую очередь с чаевых, - кто-то подбрасывал купюру покрупнее: "Спасибо большое за чудесную экскурсию, - это для Вас..." Не разбираясь, отдал содержимое шляпы водиле: "O, грацио!"
Уже дома ханзеат глянул в зеркало: не первой молодости, лысоватый, усталый, поникший дядька с повисшими усами сжимает в руках нелепую шляпу...
Прибранная аккуратная ПУСТАЯ квартира...
Эх! И к чему всё это?!
Потянулся к запыленной бутылке, - хрустнула сворачиваемая пробка.