Албеда-коллежe. Голландцы иностранными личностями снуют меж нами, их мало,и они добрые. Нас много и мы раньше плохо жили, поэтому сейчас ленимся учиться, отдыхаем. Учительница изо всех сил боясь обидеть, тихо, смущённо строжится над нами:
- "Как-то уже слова наши дома учите, ну как-то надо приживаться вам в вашей уже Голландии..."
Турка топырит губу утиную из под плотка, в который завёрнута, как в кокон (бессмысленная надежда стать однажды порхающей бабочкой),
- "Муйлек (трудно)" говорит она слово, которое выучила за девятнадцать долгих, сытных, беззаботных лет в Голлландии.
"Пингвины"-(так называют турок-баб)искренне не вникают, почему к ним лезут с учёбой, и так ведь всё хорошо. Они не работают, сидят по уютным домам всей турцией, пьют чай, говорят по турецки, когда соскучатся по родине - идут в турецкий магазин. Мужики-турки вообще в школу не ходят, они ещё меньше пингвинов понимают - зачем?! Народишко некультяпистый - я уже говорила, себя вообще не осознают, пока не проголодаются.
Сильно религиозный народ...Но. Охота им и рамадан (чтоб в газетах написали), и покурить (уже и к другой жизни привыкли).
-"Наш рамадан гораздо полезнее для здоровья, чем ваш пост." Говорит мне турка без платка.
-"Отлезь, гнида!" Улыбаюсь я.
Погодите строго судить...Есть, есть у меня подружка среди иноверцев. Она ходит без платка, коротко стрижена, курит, и заигрывает со мной. Журналистка из Стамбула.
Арабы? Негры?? Югославы!!! Всем жлобам-жлобы! Человек десять их, и все гавно. Турецкие соседи.
Арабы...Взглянет, как ятаганом полоснёт...и тут же маслянно заулыбается: "Аа, красавица, посмотри какой товар..." Хотя никакого товара нет, а сидим мы на уроке. То хищный взгляд сменяется подобострастным, то умиление сгладит дикие черты, а то каменная тупость нападёт на неделю.
Вся эта затея с обучением нас местному языку, напоминает школу-интернат для слабо-слышащих детей. А дети непростые. Спрашивают у афганца, что он ел вчера на ужин, а он должен рассказать на голландском.
- "Я вчера ел." Сладко улыбаясь, урчит афганец.
Эти милые люди останутся милыми, пока не получат паспорта. Потом же они будут смелее, но не смелее турок.
Девочка из Бурунди так тиха, и только воловьи глаза медленно наползающие на тебя сообщают тебе: "Я жива."
Грустные, грустные негритянки, их негры все ушли в нарко-бизнес и в шоу-бизнес.
Когда я негров назвала неграми, брат мужа (тоже англичанин) взвизгнул от неожиданности...
-"?" И вопросительно посмотрел на моего мужа.
-"Да, она негров называет неграми." Обрёкся на вечный срам мой муж.
-"Но послушайте, джентельмены, меня бабушка перед сном ими пугала, потом я видела негров по телевизору дважды, что меня убедило - никакие это не бабаи, просто страшные люди и всё. При этом рассисткой я себя не чувствую."
-"А я себя чувствую!" Загорячился мужнин брат, и стал быстро-быстро жаловаться на негров. Из всего что он сказал, я поняла, что арестовали какую то бабку в Англии, за то, что у неё на окне стояли фарфоровые свинюшки,,, Кто-то почёл это себе за оскорбление.
Русские...Жили мы в большой стране, где черножопых (не негров) было не развернуться, привыкли мы себя чувствовать белыми людьми, и не только цветом.
С нами происходило то-же, что сейчас происходит с голландцами, мы думали "От, какие мы высокоразвитые благодетели", а черножопые кивали согласно и переезжали (и переезжают)на наши земли, захватывая и нас попутно со своих. Ну так, кроме колониальной привычки презирать снисходительно у нас ещё есть русская злоба - не наша - от турок/монголов осталась с разрезом глаз по косой. Ненавидим друг друга люто, тайно, нежно. На одноклассников смотрим с лёгкой усмешкой, подкреплённой лишь комсомольским прошлым, без всякого на то основания. Друг на друга смотрим и, понимаем, всё понимаем, от этого и стыдно, и обидно, и охота доказать, что зря ты, мля, на меня так щурисся,,,
Будучи первый раз в России моим английским женихом, будущий муж пугался:
-"Людочка, нешто драка затевается между тобой и очередью к нoтариусу?"
-"Не ссы." Эхом отзывалась я.
А дракой пахло...
-"Ещё один шаг...!" Предупредила меня низкостоящая на земле женщина, перегораживая собой дверь в кабинет.
Тогда я зашла в другую дверь, прошла через анфиладу комнат, очутилась в тылу "врага", разулыбалась нотариусу, сунула документы... Взяли. Попросили подождать за дверью.
Выхожу. Злая женщина что-то прошипела и поднялась со стула. Я состроила интеллигентное лицо, за помощью обратилась к портрету Н.К.Крупской, поворачиваюсь:
-"Что Вы сказали, извините не расслышала?"
-"Аппарат слуховой купи."
Тогда я оглядываю женщину с ног до головы, напоминая ей взглядом, что у неё лишний вес, маленькая зарплата, общежитие, и она мать-одиночка, пусть даже и без детей, говорю:
-"Мне легко Вас обидеть."
Потом оказалось, что эта резвушка коллега моей соседки. Так мы подружились.
Моему тогда ещё жениху, не понять таких простых отношений. А мы запросто, ругаться у нас, как улыбаться у них.
Русские женщины, особая порода людей, чтобы не говорили оевропеиные мои соотечественницы. И плечи у нас зябнут - мехов просят, от шёлка и атласа кожа холодеет, на шпильках ходят не все, но чувства вызывают, будто на шпильках. Голодные мы до женского, оранжевые жилеты все подмышки перетёрли. А ещё малое колличество полноценных русских мужчин нам сильно помогло в становлении, как женщины - конкуренция! Одеться так, чтоб мужчина увидeл!
У нас в классе много не русских мужчин, и вы думаете они смотрят на женщин как-то по особому? Даром что черножопые! Не зрелый народ.
Русские мужчины смотрят по особому, с жалостью. Жалеет, значит берёт. Жалеет, значит большой. Жалеет, значит взрослый,,, А может мне только, так в жизни везло.
И ещё раз на прощание соглашусь с коллегой: "Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей.."